Михаил Белозеров - Гибель Марса

Многократно испытанная кровать на это раз не выдержала и с грохотом развалилась. Спинки отлетели в стороны. Матрас, как плот на волне, вздымался и падал, вздымался и падал.

На шум явился Росс и с удивленным видом уставился на нас.

-- Иди... иди... -- синхронно усилиям вымолвили мы, замерев на мгновение.

Росса подчинился, залез в кресло и свернулся калачом. Но своих прекрасных оленьих глаз с нас не сводил.

Каким-то странным образом без помощи рук мы сумели разоблачиться. И когда события подошли к логическому финалу, задышали в унисон. Катажинины глаза потеплели. Она даже стала нашептывать нежности. Дело близилось к счастливому финалу.

Вдруг кто-то забарабанил к дверь.

Мы сделали вид, что не слышим. Катажина порывисто дышала мне в ухо - мы неслись в пропасть. Крещендо! Земля сошла с орбиты! Ангелы рыдали!

Снова забарабанили.

Мы замерли где-то на полпути.

-- Не ходи! - приказала Катажина. - Продолжай!

-- Хорошо, -- кротко согласился я.

Взгляд ее затуманился. Мы почти помирились. Матрас вздымался и падал, вздымался и падал.

В дверь саданули с такой силой, что с потолка сыпалась побелка.

-- В черту! - воскликнула Катажина, вонзая мне в спину свои когти.

-- А-а-а!!! - взвыл я, подскакивая.

У меня еще не зажила царапина от туфли. По умному царапину следовало обработать антисептиком, а Катажине дать старый, как мир, но верный бром.

-- Я так не могу! Он разнесет весь дом! Спустись и узнай, что ему надо.

-- Кому? - спросил я.

-- Не знаю! - с раздражением воскликнула она. - Но кто-то же пришел!

-- Ты еще кому-то звонила? - не без подозрения спросил я.

-- Нет... Ты у меня единственный!..

Я едва не рассмеялся ее шутке, натягивая трусы и поднимая с пола пистолет. Он показался мне огромным и тяжелым, а главное - совершенно ненужным.

Раздосадованный тем, что мы так и не достигли цели, я пошел вниз. На этот раз я дослал патрон в патронник и снял предохранитель.

Пол был холодным и липким. К тому же мне все время чудилось, что я влезу в коровью лепешку. Хотя то, что оставляли после себя черные ангелы больше напоминало овечий помет, но пахло, как в коровнике.

Человеку, видать, надоело барабанить в дверь и он решил обследовать черный вход, которым воспользовались мы с Россом. В окна веранды, а затем и мастерской я видел, как он обходит дом, и опередил его, спрятавшись за дверью. Он толкнул ее и осторожно вошел, щурясь со света. Испытывая злорадство, я ткнул стволом пистолета в основание черепа и грозным голосом сказал:

-- Стой!

Росс, который спустился следом за мной, рявкнул для острастки:

-- Гав!!!

Человек от испуга присел, разведя руки в стороны, и крякнул, словно прочищая горло:

-- Это я...

-- Ну естественно, а кому еще быть!

-- Кто ты? - спросил он, пробуя обернуться.

-- Руки за голову! - приказал я. - Три шага вперед! -- Я хотел расквитаться за все мои злоключения и за то, что нам с Катажиной помешали. - Теперь медленно повернись!

Леха Круглов повернулся так, словно у него болели колени, и округлил глаза. По его реакции, я понял, что он меня не узнал.

-- Ты что? - произнес я угрюмо, тыча ему пистолетом в живот. - Это я, Сператов!

Он молча наставил на меня согнутый палец и смотрел так, словно перед ним возникло приведение. Росс, который давно уже узнал Леху, как всегда полез целоваться.

-- Точно... -- наконец сказал он, моргая со свету. - Викентий... Слава богу... Фу-у-у...

Тогда я что-то заподозрил и пошел в ванную, чтобы взглянуть на себя в зеркало: как я ни уворачивался, как ни извивался, а Катажина разукрасила меня по полной программе: к сетке мелким следов от колючек малины добавились свежие царапины на щеках и на лбу, на подбородке и на ухе - свежие укусы, левый глаз покраснел и слезился -- то-то я плохо видел, а под правым наливался небольшой, но верный синяк -- Катажина была левшой. Я еще подумал, где я себя уже видел, и вспомнил последнюю ее картину, на которой был изображен мужчина очень похожий на меня и примерно с такими же повреждениями на физиономии. Значит, Катажина сублимировала, подсознательно желая сегодняшней сцены.

Брошу к черту! решил я, и вернусь к Лавровой. Та хоть не кусается, а любовь везде одинакова. Татьяна Лаврова была моей приятельницей, когда я жил на Земле, потом перебралась на Марс и обитала в маленьком городке на юге. Честно говоря, я иногда по ней скучал. Впрочем, думал я, в мире есть и другие места, где тебе будет так же хорошо. Только где они?

-- Ну ты даешь?! - сунул свою морду Леха. Увидев мою спину, он только присвистнул. -- Кто это тебя так?

Вслед за ним с теннисным мячиком в пасти влетел веселый Росс и пихнул под колени своим костлявым задом - раз, другой, заставляя приседать.

-- Ты чего здесь делаешь? - спросил я, одновременно освежаясь под краном и уворачиваясь от Россиных лап с большими, черными когтями.

Болячки сразу же ожили и стали гореть огнем. Все болело -- даже макушка и пятки. К тому же в пылу борьбы пострадал язык и внутренняя поверхность десен. Хорошо хоть зубы уцелели. В общем, я был не в лучшей форме.

-- Налей выпить, -- попросил я.

Леха и сам догадался. Он знал мои привычки и уже тащил стакан с водкой. Росс, цокая, как конь, бегал по первому этажу, гоняя мячик.

-- Как ты узнал, что я здесь?

-- Ты позвонил... - ответил Леха.

-- Я?!

И скорчился от боли, забыл, что моя физиономия временно не предназначена для удивления.

-- Ничего... -- засмеялся Леха, -- шрам на роже, шрам на роже - для мужчин всего дороже.

-- Если только эти шрамы не от женщины, -- заметил я в сердцах.

Мы выпили - я едва не выплюнул все назад. Рот обожгло, словно царской водкой. Хотя пшеничная контрабандная была как раз тем недостающий элементом, который обязательно сопутствует подобным обстоятельствам. Она облегчает муки совести и способствует торжеству духа.

-- Ты позвонил и сказал, что будешь по этому адресу.

Я действительно звонил Лехе из Петропавловской крепости и просил найти Жору Мамырина, но тогда еще не знал, что попаду к Катажине. После этого произошло столько событий, что я в самом деле мог что-то и забыть или... или... Неужели я телепат? оторопело подумал я. Нет, ерунда какая-то. Так не бывает - разве что в книгах о фантастике.

-- Убить тебя мало!

Водку можно было пить только маленьким глотками, но она единственная приносила облегчение. Особенно мне не нравилось присутствие Лехи в Катажинином доме. И хотя на Земле он любил одних Тань, я ему не очень-то доверял. Вдруг он с тех пор изменил своим привычкам, как изменил им я.

Леха подобострастно улыбнулся.

-- Кто старое помянет...

-- Пошел к черту! - сказал я.

У меня из головы не выходило, как он с Ремом Понтегера поступили в отношении меня.

-- Я могу и уйти... -- обиделся Леха.

-- Ладно, не обижайся, -- сказал я. -- У меня что-то с головой...