Владимир Кусакин - Все равно!

— Ломайте!

Франц вопросительно посмотрел на меня. Я показал на дверь.

Он вынул радиостанцию и что-то сказал.

— Сейчас принесут. — пояснил он.

В конце коридора показался охранник тащивший здоровенную кувалду.

— Можешь идти. — отпустил его Франц, взял кувалду и ударил по замку, потом второй раз. Дверь была открыта и мы вошли.

Сейф был громадным чудовищем.

— Пусть вас это не пугает. — сказал Франц. Он покрутил рукоятку запорного механизма и открыл дверь. За ней была панель управления.

— Нужна карта! — сказал он.

Я достал из кармана несколько карточек, которые были в папке Араба, проверил.

— Есть!

Подошла карта с номером HQ-91, я вставил её в приёмник.

— Приложите палец.

Я вспомнил, как Араб снимал мои отпечатки пальцев на компьютер. Готовился заранее. Или что-то знал? Значит Али тоже знал, но не смог его бросить.

А меня всерьёз не приняли, поэтому я здесь…

Что-то щёлкнуло и дверь отъехала влево. Внутри стоял обычный металлический шкаф, забитый фолдерами личных дел сотрудников, лежал пистолет и в самом низу стояли четыре картона с молоком.

— Ваша продукция?

Я выгреб папки, позади них лежал брусок программатора, какой привёз мне Али в госпиталь, положил его в карман.

Быстро просмотрел личное дело Франца с помощью Юрия; служба в армии, Иностранный легион, пять языков, однако, работа на молокозаводе. Два года, между легионом и работой здесь выпадали. Показал ему два пальца. Где?

Франц улыбнулся.

— В России! Школа снайперов, потом Чечня, госпиталь, и сюда.

— Я не знаю ничего о помощи союзников.

— Это не была помощь, Дмитрий Васильевич послал меня туда. Как тренировка.

— Ясно. Здесь ничего нет о ваших родителях.

— Мать, с 2000 года в госпитале.

— Где вы живёте?

— Последние три месяца здесь.

— Понятно. Во дворе моя машина, принесите оттуда бумажный пакет, пожалуйста.

Он щёлкнул каблуками и ушёл.

Я взглянул на Юрия.

— Как ты мог? Кажется он живёт здесь! — передразнил я его. — Сейчас придёт начальник службы безопасности, вместе с ним разберётесь, кто живёт здесь, а кто шпионит.

— Так я же не смог дозвониться. Как же он придёт?

— Он уже здесь. — ответил я, показывая глазами на Франца в проёме двери.

— Ваш пакет! — отрапортовал он.

— Отсчитай двести тысяч, это тебе подъёмные, как новому начальнику службы безопасности. Соответственно зарплата… Сколько ты имеешь сейчас?

— Семьдесят тысяч в год.

— А у его начальника какая, а Юра?

— Триста …

— Понятно, почему тут у вас шпионы заводятся! Прибавишь Францу ещё пятьдесят, к трёмстам. Я тут записал номер своего телефона на столе, боюсь сотрётся. Дай ножик, Франц! Нацарапаю.

— Я сам. — сказал он. — А что с Куртом?

— Ты началнык, твой башка умный. — ответил как Али. — Но я бы его убил. Хотя бы за тех троих, что пропали.

Франц посмотрел на меня серьёзно, и кивнул.

— Будет сделано!

Формальности с визой уладили быстро. Немного денег в благодарность за срочность, и в паспорте Марты появилась вторая большая фиолетовая печать, разрешение на въезд в пределы Российской Федерации.

— Марта, а ты любишь Россию? — спросил Мишка.

— Ich liebe Russland! — подтвердила она. (Я люблю Россию.)

Никак не могу понять, как эти двое понимают друг друга? Флюиды какие может?

Судите сами: Марта не понимает по-русски, а Мишка ни в зуб ногой по-немецки.

Они вдвоём уехали первыми. Из соображений безопасности. В международных аэропортах после 9/11, кто только не следит за пассажирами. Но спецслужбы самые незаметные. В том числе и российские. Так зачем подставляться?

На следующий день, я как бонвиван, на ярко красном открытом "Феррари-612 Скаглиетти" взятом в агентстве Еврокар, подъехал к представительству "Аэрофлота".

— Здравствуйте, мне нужны два билета до Москвы. — сказал я приятной молодой женщине лет двадцати восьми.

Годы идут, а соотечественники не меняются.

— Что тебе ещё нужно? — спросил её взгляд.

— На какое число? — произнесла она вслух.

Её глаза профессионально ощупали меня. Замечательная женщина! Только зачем она нажала на тревожную кнопку? Спустя несколько минут, в зале появились двое в сереньких костюмах, и большими пистолетами под мышками.

Один подошёл ко мне, второй контролировал ситуацию со стороны.

— Вам не о чем беспокоиться, Евгений Александрович! — голос с лёгким прибалтийским акцентом.

Господи! Прибалтам-то что тут нужно?

Я посмотрел на женщину, она старательно делала невинный вид, на значке с эмблемой Аэрофлота было написано имя: Надежда.

— Надежды юношей питают. — произнёс я вполголоса и повернулся к моим преследователям? Нет всё таки. Тогда оппонентам? До этого тоже ещё не дошло.

— Кто вы такие, чёрт побери? ЦРУ, ГПУ? Тогда вы должны вытащить ваши пушки и орать: Всем лечь! Руки за голову! — показал я, как надо кричать.

Надежда фыркнула. Какая курочка! У неё есть чувство юмора.

— Муж работает в посольстве?

Она кивнула, улыбаясь.

— Дети?

— Нет, — сказали её губы беззвучно.

— Поедешь со мной?

— Почему? — спросила она глазами.

— Потому что, когда я появлюсь снова через двадцать лет, ты будешь всё также продавать билеты. Старыми, сморщенными руками …

— А с тобой?

— Мы будем жить быстро, и врядли доживём до старости.

— Нет! Я не могу так.

Я обернулся к приставалам с пушками в руках. Они уже достали их. Один целился в неё, другой в меня.

— Едем, господа!

И пошёл к дверям. В спину упирался ствол пистолета. Когда двери уже закрывались, сзади ударил приглушённый звук выстрела.

Надежды больше нет.

— Зря, — сказал я, останавливаясь у своего Феррари. — Она просто хотела жить…

— За руль! — коротко скомандовал он.

На Рейзенштрассе находятся множество посольств и консульств, поэтому здесь существуют ограничения, в виде полиции и специальных бугров на дороге, не дающих водителю ехать быстро.

Вся штука в том чтобы на скорости влететь задними колёсами на такое препятствие и затормозить, сразу после удара сзади. Пока колёса ещё находятся в воздухе.

То есть, ручной тормоз.

Его выкинуло как из катапульты, метра на три-четыре от того места где я остановил машину. Он ударился головой и почти чёрная кровь пузырилась на асфальте. Второй только начал движение на своём маленьком Фордике, и не видел того что произошло. Он встал сзади и дал сигнал: "Можно ехать!"

Я включил заднюю, вдавив педаль в пол. Раздался удар, в зеркале мелькнули разлетевшиеся останки пластикового бампера и ветровое стекло покрылось белой сеткой трещин. Выскочил, пробежал несколько шагов назад, и заглянул в окно.

Мотор въехал в салон придавив его сломанные ноги, он был без сознания. Пистолет с навинченным глушителем виднелся из под его левой ноги. Полиции не надо будет много думать о связи с убийством женщины в представительстве Аэрофлота. Перешёл на другую сторону дороги и взял такси, сумка в руках.