Владимир Кусакин - Все равно!

Мудрёны дела твои, Господи!

Есть две дороги.

Одна, на которую свернули бандиты, делает большую петлю и уходит в район частных коттеджей, вилл и сараев, за большими каменными заборами. Для них это спасение, в лабиринтах узких кривых улиц слишком легко затеряться от погони.

Другая сворачивает направо, и по широкой дуге выходит на эстакаду, под которой как раз и пролегает дорога банды. Там ещё железнодорожные пути, но это неважно.

— Ничего не понятно! Кто хоть это у вас строил такие мышеловки?

— Обычный объезд на комбинат железобетонных конструкций.

Мы взлетели на эстакаду и встали, над пересекающей внизу дорогой.

Стёпа быстро управлялся со своим чудовищем.

— Может ляжешь? — спросил его, просто так.

— Так сектор обстрела больше. — пропыхтел он, — Ленту подержи!

Он упёр сошники в ограждение и встал позу Геракла поражающего Гидру.

Сумасшедшая у меня неделя.

Автомобиль приближался. Уже немного рассвело и почти все детали были видны.

Степан подпустил их на сто метров и начал гвоздить. Иначе это не назовёшь.

Форд стало рвать на части, как картонную коробку. Светящаяся струя трассируеще-бронебойного металла сожрала всё живое там, внизу. Лента закончилась. Внизу всё горело. Хлопнул бензобак. Отомстил капитан за ребят. Они довольны теперь.

— Поехали назад? — спросил он. — Мне ещё смену сдавать.

Спи, мой Ленин, спи, прекрасный. Баюшки-баю. Тихо светит месяц ясный В Мавзолей твою…

— У тебя чего, крыша поехала? — Стёпа смотрел на меня с опаской, всё-таки я за рулём.

— Нет пока. Так, вспомнил. Мне лет двенадцать было, в детдоме.

Учительница наша заставляла стихи учить, каждый день новое.

— Вот зверюга!

— Нет, Степан. Права она была. Математиками вы врядли станете говорила, а от стихов память развивается. Причём от стихов непонятных и бесполезных, с вашей точки зрения. Поэтому, кто не выучит останется без обеда, или без ужина.

— Я ж говорю — зверюга. Ну и как, учили?

— Учили, да ещё как. Сначала трудно было. Но это только первую неделю, по-моему. А я решил пойти дальше. Напишу, думаю свой стих! Взял «Колыбельную» Лермонтова, и переделал творчески. Только в газету не надо было посылать.

— И что потом?

— Выпороли, как сидорову козу. Тетрадку с моими стихами отобрали.

— Хе-хе! Это когда же было?

— При Андропове. Слушай Стёпа, а пулемёт этот вы из командировки притаранили?

— Эге-ж! Из неё…

— А начальство что?

— Глаза закрывают пока. Так ведь всем спокойнее. Это же не первый случай.

— Тогда я отсюда подальше. Мне светиться нельзя.

Степан кивнул. Ему предстояло держать ответ. За своих людей, за пост, и за убитых бандитов тоже. А ещё две машины …

— Волгу скажешь, задержали по подозрению. Поставишь потом на площадку, где вы там задержанные автомобили держите?

— Не боись! Всё будет путём!

— И ты не кашляй!

— Адрес запомни. — Степан продиктовал свой адрес.

Я вылез из машины и пошёл по направлению к городу.

Мишку я засёк на следующий день, когда он со своей мадамой на прогулку пошёл.

Посмотрел на него издали. Не понравилось мне кое-что. Вроде всё нормально, и в то же время что-то не так.

Через день я выбрал место в конце улицы, посмотреть как они прогуливаются, и как далеко от гостиницы. Ещё пару дней наблюдал, не изменится-ли маршрут, и кто так сильно мной интересуется. Потому что количество народа на улице, явно превышало разумные пределы. Начиная с самого утра.

Я подумал что пора подключать Степана. После недели мытарств, последовавших похорон и дознавания прокуратуры, он посветлел лицом и смотрел на мир не так угрюмо. Суммируя все плюсы и минусы, Стёпа пришёл к выводу, что майорские погоны ему не светят, и забыл об этом. Поэтому, когда днём позднее, Мишка со своей Мартой вылезли из постели на свой обычный променад, Степан уже поджидал на лавочке, изображая ленивого мента, каким и являлся.

Дело в том что Мишель-пакостник, разбрасывает сигаретные окурки везде, особенно на улице. Вот на этом я и решил его поймать.

Они вышли как обычно, в одиннадцать часов утра, и пошли вдоль улицы разглядывая многочисленные витрины маленьких магазинчиков, в изобилии выросших за последние годы.

Мишка — галантный кавалер, тратит деньги на свою маму Марту безмерно, а она и рада. За то время что я следил за ними, она постоянно что-то покупала, а кавалер расплачивался зелёной капустой, в изобилии произрастающей на грядках фермера Жеки. Марта потянула его за руку, намереваясь зайти в очередную лавку, он картинно отставил руку и уронил огрызок сигары на тротуар.

— Молодой человек! — строгий голос Стёпы прозвучал как глас судьбы. — Вы ничего не забыли?

Мой напарник недоумённо поднял голову и стал озираться по сторонам, как будто не видел приближающегося капитана милиции.

— Не наглейте, если не хотите провести ночь у нас. — сказал Стёпа. — Лучше поднимите то что вы сейчас бросили.

— Что вы себе позволяете? — начал возмущаться Мишка.

Из дверей выглянула Марта.

— Мишель… — сказала она и запнулась увидев громадного полисмена. Мгновенно раздев его глазами, она покраснела и стала строить глазки. Но Степан был, как скала. Зато Мишке это не понравилось.

— Иди, иди! — подтолкнул он её в дверь бутика. — Тебя ещё здесь не хватало! Сколько я тебе должен, капитан?

— Вы должны поднять окурок и бросить его в урну!

— Сто долларов?

— Я вызываю наряд! — Стёпа потянулся к рации.

— Хорошо, поднимаю! — Мишка нагнулся, поднял свой окурок и положил его в урну.

— Доволен?

— Нет, сейчас я вам выпишу квитанцию на штраф. Приготовьте триста рублей.

— Я ему сто долларов давал! — трагическим голосом завыл нарушитель, шаря по карманам. — Нет у меня наших! Эквивалент подойдёт?

Он держал в руке десять долларов.

— Курс — один к двадцати девяти, сдачи не надо!

Стёпа коротко кивнул выписывая квитанцию, положил ручку в карман, перевернул листок тыльной стороной и сказал:

— Прочитайте что здесь написано, и никогда больше так не делайте!

На обратной стороне моим почерком, карандашом было нацарапано: "Идите с Мартой к лаборатории, возле неё урони что-нибудь. Всё! Возвращайся в Москву. 22."

Первый этап закончился. У Стёпы становилось жарко, могут проверить. Надо менять квартиру….

Мишка с Мартой привели меня на улицу Красногвардейскую, к двухэтажному зданию выстроенным буквой «Г», за сетчатым забором. Он не нашёл ничего лучшего, как уронить новую покупку Марты в грязь, на пыльный тротуар.

— Бывает. — сказал Мишка в ответ на визжание подруги. — Пошли назад, прощаться будем!

Они ушли. Я подождал полчаса, всё было тихо, топтуны ушли за парочкой, «таксисты» разъехались, чтобы занять свои позиции около гостиницы. Было пусто.