Сьюзен Коллинз - Воспламенение

После того, как члены моей подготовительной команды выдают мне всю информацию, связанную с Двадцатипятилетием Подавления, они начинают рассказывать о своих необъяснимым образом бессмысленных жизнях. Кто и что сказал о ком-то, о ком я никогда в жизни не слышала, какую обувь они недавно купили. А Октавия выдала мне длинную историю о том, какой ошибкой было заставить всех надеть на ее вечеринку по случаю дня рождения перья.

Вскоре мои брови выщипаны, волосы мягкие, гладкие и шелковистые, а ногти готовы для покраски. Очевидно, им дали указания подготовить только мои руки и лицо, потому что в такую погоду, все остальное будет скрыто. Фабий очень хочет использовать его собственную фишку — фиолетовую помаду — на мне, но смиряется с розовым цветом, когда таким же делают мое лицо и ногти. Как я могу понять, такая палитра означает, что Цинна выбрал вариант милой девочки, а не сексуальной девушки.

Замечательно. Я не смогу никого ни в чем убедить, если буду выглядеть вызывающе. Хеймитч очень четко мне это разъяснил, когда готовил меня к интервью на Играх.

Входит мама, немного стесняясь, и сообщает, что Цинна попросил ее показать прическу, в которую она уложила мои волосы в день Жатвы. Команда полна энтузиазма. Затем они очень внимательно наблюдают за маминой работой, полностью поглощенные процессом плетения затейливой прически. В зеркале я могу видеть, как они ловят каждое ее движение, их рвение, когда приходит их очередь опробовать способ. Все трое очень почтительны с моей мамой, и мне становится не по себе оттого, что я чувствую себя настолько выше их. Кто знает, кем бы я была и о чем бы я болтала, если бы меня воспитывали в Капитолии? Возможно, самыми большими проблемами в моей жизни тоже были бы переживания из-за костюмов на моем дне рождении.

После того, как с волосами закончено, я нахожу Цинну внизу в гостиной, и просто взгляд на него обнадеживает меня. Он выглядит так же, как всегда: простая одежда, короткие каштановые волосы, легкая золотистая подводка вокруг глаз. Мы обнимаемся, и я с трудом удерживаюсь, чтобы тут же не вывалить всю информацию о моем разговоре с президентом Сноу. Нет, я же решила сначала сказать Хеймитчу. Ему лучше знать, кого можно в это втянуть. И все же с Цинной так легко разговаривать. В последнее время мы много общались по телефону, который есть у нас дома. Это что-то вроде шутки, потому что почти ни у кого из тех, кого мы знаем, нет аппарата. Есть у Пита, но, очевидно, ему я не звоню. Хеймитч сорвал свой со стены несколько лет назад. У моей подруги Мадж — дочери мэра — телефон есть, но если мы хотим поговорить, мы предпочитаем делать это с глазу на глаз. Так что сначала этой вещью никто не пользовался. Но потом мне начал звонить Цинна, чтобы поработать с моим талантом.

Предполагается, что он есть у каждого победителя. Талант — это та деятельность, в которой вы хорошо разбираетесь, которой будете заниматься, так как вам не придется работать ни в школе, ни в той сфере промышленности, которой известен ваш Дистрикт. Это может быть что угодно, действительно, что угодно, о чем они могут взять у вас интервью. У Пита и правда есть талант — рисование. В течение многих лет он глазировал пироги в пекарне своего отца. Но теперь, когда он богат, он может позволить себе настоящую краску и холсты. У меня таланта нет, если, конечно, не считать незаконную охоту, которую они и не считают. Или, возможно, пения, но я бы ни за что не стала петь для Капитолия. Мама пыталась меня заинтересовать хоть чем-то из списка альтернатив, присланного ей Эффи Бряк. Кулинария, икэбана, [6] Икэбана — традиционное японское искусство аранжировки; создание композиций из срезанных цветов, побегов в специальных сосудах и размещение их в интерьере. игра на флейте. Ничего не подошло, хотя у Прим все это получалось с легкость. В конце концов, Цинна вызвался помочь мне развить в себе страсть к созданию одежды, которую действительно нужно было развивать, учитывая, что она полностью отсутствовала. Но я согласилась, потому что это означало, что я буду общаться с Цинной, и он пообещал взять на себя всю работу.

Теперь он раскладывает вещи в моей комнате: одежда, ткани, альбомы с рисунками эскизов. Я беру один из альбомов и рассматриваю платье, которое я, по общему мнению, создала.

— Знаешь, думаю, я подаю большие надежды, — говорю я.

— Оденься. Ты отстой, — отвечает он, кидая в меня пакет с одеждой.

У меня нет никакого интереса к созданию одежды, но я действительно люблю те вещи, которые Цинна делает для меня. Такие, как эти. Мягкие черные штаны сделаны из плотного теплого материала. Удобная белая рубашка. Свитер, связанный из зеленой, синей и серой пряжи, состоящей из мягкой шерсти котенка. Кожаные ботинки на шнуровке, которые не жмут мои пальцы.

— Я сама создавала себе одежду? — спрашиваю я.

— Нет, тебе бы хотелось создавать себе одежду и походить на меня, твоего кумира в мире моды, — говорит Цинна. Он вручает мне небольшую стопку карточек. — Прочитай это, пока они будут снимать на камеры одежду, и постарайся звучать взволнованно.

Именно тогда прибывает Эффи Бряк в парике цвета тыквы, чтобы напомнить всем: «Действуем по расписанию». Она расцеловывает меня в обе щеки, махая операторской группе, затем велит мне встать на место. Только благодаря Эффи в Капитолии мы делали все вовремя, поэтому я стараюсь ее слушаться. Я, словно марионетка, начинаю двигаться по комнате, брать в руки одежду и говорить ничего не значащие вещи, вроде: «Вам нравится?» Звуковая команда записывает мой веселый голос, читающий написанное на карточках, они вставят это в видео позже, когда я уйду из комнаты, а они смогут сделать фильм о моем (Цинны) дизайнерском мире.

По такому случаю Прим возвращается из школы раньше обычного. Теперь она стоит на кухне, а другая команда берет у нее интервью. Она выглядит прекрасно в своем небесно-голубом платье, которое подчеркивает ее глаза, в светлые волосы вплетена соответствующая ленточка. Она наклоняется немного вперед, опираясь на носки ее блестящих белых туфелек, словно она собирается побежать, словно…

Бам! Это как будто кто-то ударил меня в грудь. На самом деле, конечно, никто этого не делал, но боль настолько реальна, что я начинаю отступать. Я зажмуриваюсь и не вижу Прим… Я вижу Руту — двенадцатилетнюю девочку из Дистрикта-11, которая была моей союзницей на арене. Она могла перелетать, словно птичка, с дерева на дерево, хватаясь за тончайшие ветки. Рута, которую я не спасла. Которой я позволила умереть. Я представляю ее, лежащую на земле все с тем же копьем в животе.

Кого еще я не смогу спасти от мести Капитолия? Кто еще погибнет, если мне не удастся убедить президента Сноу?