Черил Фрэнклин - Инквизитор

Я сурово наказал мисс Мирель, скорее подчиняясь эмоциям, нежели стремлению поддержать Правду Сессерды. Пять этапов следствия были для нее достаточным наказанием. Мне следовало оправдать ее, несмотря на неопределенности, создаваемые расстройством Тива.

Я отрицал свою вину, критикуя мисс Мирель и тот примитивный вид, представителем которого она является, хотя должен был уважать то, чем могут стать подобные существа. Стромви успешно цивилизовались, сделав свой выбор, но соли — всего лишь дети, не сознающие своих поступков. Иногда детям следует позволять ошибаться, но чаще их приходится держать за руку ради их же блага».

Оми взвешивал ощущаемые им опасности, считая жизни, которые могут оказаться потерянными на каждой грани зла, которое вырвалось на свободу. Он не был в силах остановить зло, но мог спасти хоть часть этого мира и хоть немного искупить свою вину. И если он выживет, то, возможно, снова почувствует себя достойным исполнить музыку для своих соплеменников.

Оми думал о своем поврежденном челноке. Его топлива хватило бы, чтобы добраться до огромного судна Реа, но даже небольшой ремонт занял бы слишком много времени. Маленький челнок беркали казался более надежным.

Оми не поклонился Риллессе — лишь молча прошел мимо нее, спустившись по лестнице в сад. Мантия его внешних рук ритмично поднималась и опускалась, когда он пробирался через поваленные кусты роз, на которые Акрас посадила свой челнок. Калонги вскарабкался по трапу челнока с тем же достоинством, какое позволило ему без внешних усилий преодолеть колючие заросли.

«Укитан-лаи был чересчур снисходителен ко мне, — думал Оми, пристегивая ремни безопасности в кабине челнока беркали. — Мы не привыкли осуждать других калонги — в этом редко бывает нужда. Укитан-лаи поступил мудро, заставив меня выслушать осуждение адепта-соли. Поведению Джейса-лаи недостает рафинированности, но оно по-своему не лишено мудрости». Подгоняемый примером самопожертвования, поданным соли, Оми оценил состояние челнока своими многочисленными чувствами и приготовился защищать не признающих закон от самих себя.

Тагран вбежал в дом следом за вождем клана. Он нашел ее озадаченной богатым выбором дверей и хрустальных коридоров. Акрас была молчалива и внимательна, как охотница, выясняющая, куда скрылась ее дичь. Она тихо двинулась вперед.

— Осторожнее, вождь, — шепнул Тагран, но Акрас не обнаружила признаков того, что услышала его предупреждение. Тагран резко обернулся на звук движения, но до него донесся голос с противоположной стороны.

— Ты женщина, которую ненавидела моя мать, — заявила Сильвия Ходж, — женщина, чье имя шептал по ночам мой отец. — Голос Сильвии дрожал от действия наркотиков, но Тагран ощущал в нем следы гордости эссенджи и пожалел о такой потере. Он окинул взглядом коридор, но не увидел Сильвию. Тагран пытался удержать Акрас и заставить ее позаботиться о прикрытии, но она сердито вырвалась. — Я знаю, — продолжала Сильвия, — что из-за тебя мать покинула нас.

Тагран заметил Сильвию, лишь когда она шагнула из алькова и выстрелила в Акрас из игольника. Он быстро пригнулся. Выстрел разбил розовую хрустальную панель позади него.

Акрас выстрелила из своего оружия, и запах горелой плоти и ткани достиг ноздрей Таграна, прежде чем он смог подняться среди обломков хрусталя.

— Проклятая убийца! — зарычал Калем Ходж, появляясь из того же алькова, что и его сестра. Тагран увидел, как мужчина-соли бросился на Акрас и выбил у нее из руки энергопистолет.

Не колеблясь ни секунды, Тагран оттащил Калема от Акрас. Он был уже не так проворен, как прежде, но воин-эссенджи не мог не справиться с человеком, не побывавшим ни в одной битве. Борьба закончилась быстро. Тагран даже не воспользовался оружием, зная удар, который убивает не менее быстро и эффективно. Он стоял над своей жертвой, ненавидя дело рук своих.

Тагран вытер липкий от смолы лоб. Акрас, не дожидаясь исхода столкновения, подобрала оружие и продолжила преследование единственной добычи, которая имела для нее значение. Тагран молча отсалютовал телам Калема и Сильвии Ходж, как реа салютуют погибшим соплеменникам.

Он крался по коридору, который извивался и разветвлялся без какой-либо очевидной логики. Не обнаружив Акрас, Тагран испугался, что выбрал неверный путь. Пройдя через очередную дверь, он очутился в пятиугольном помещении и недоуменно застыл при виде трех дверей и лестницы.

— Посмотри мне в глаза, предатель! — крикнула Акрас из лабиринта коридоров и ниш. — Или ты вместе с честью утратил и мужество?

Тагран выбрал дверь, казавшуюся ближней к голосу Акрас, но снова очутился среди бесконечных хрустальных панелей — розовых, серых и цвета слоновой кости. Он пытался руководствоваться повторяющимися криками Акрас, но каждый раз оказывался в пустом помещении, похожем на предыдущее. Голос Акрас стих — слышались только ее шаги, обманчиво казавшиеся совсем близкими. Дом словно сговорился со своим создателем, и Тагран боялся, что Акрас почувствует опасность слишком поздно.

— Я не боюсь тебя, моя Акрас, — негромко ответил Биркай.

Голос прозвучал совсем рядом, и Тагран вслепую устремился вперед.

— Значит, ты лишился ума, — отозвалась Акрас.

— Я не дурак и не трус, — возразил Биркай. — Я воин-реа, который никогда не любил никого, кроме тебя.

— А как же твоя жена и твоя наложница? — фыркнула Акрас.

— А как же Загаре?

— Где ты? — осведомилась Акрас, и разочарование в ее голосе начало пересиливать холодность. По крайней мере, на это надеялся Тагран.

— Я здесь, моя Акрас.

Тагран ожидал услышать звуки схватки, но в доме воцарилась тишина. «Он знает, что она намерена убить его, — думал Тагран, — но не верит, что она сможет противостоять его старым уловкам. Возможно, он прав. Она колеблется — этого я не ожидал. Биркай всегда понимал ее лучше всех нас. Они отлично подходили друг другу».

Бирк заговорил снова, и голос его звучал еще мягче:

— Мы дали клятву друг другу, моя Акрас. Я не предавал тебя. Это ты отвернулась от меня, поверив лжи обо мне. Как ты могла вообразить, что я способен причинить вред вождю нашего клана?

— Ты убил его, — прошипела Акрас, но не выстрелила.

Тагран прошел мимо лестницы, говоря себе, что голоса не могут доноситься со второго этажа, хотя и не был в этом уверен. Он не был уверен ни в чем, кроме опасности, грозящей Акрас. Войдя в музейное крыло, Тагран наконец увидел их.

Биркай стоял у дальней стены, протянув руки к Акрас. Не замеченный ими, Тагран видел обоих в профиль. Несмотря на побелевшие волосы и свойственный соли загар, Биркай не особенно изменился. В молодости он был счастливым соперником Таграна, который относился к нему как Арес к Роаке. Биркай погубил его любимую Акрас, и Тагран смертельно ненавидел его.