Грэм Макнилл - Фулгрим

— Рассредоточиться! Открыть огонь! — скомандовал Примарх, но Первая Рота и так уже была готова к стрельбе. Волна болтерных снарядов пронеслась по отсеку, оставляя широкие просеки во вражеских рядах.

В ответ прозвучал нестройный залп, сваливший одного из Десантников, но схватка, по сути, закончилась, почти все, кто был на борту «Огненной Птицы», покинули её и сейчас добивали остатки предателей.

— Капитан Деметер! — закричал Фулгрим по вокс-связи, переведя дыхание от громкого смеха, вдруг охватившего его посреди боя. — У тебя отображается моя позиция? Тогда скорее сюда! Близится час моего величайшего триумфа!

СОЛОМОН ВЫВЕЛ СВОИХ ВОИНОВ ИЗ ОГРОМНОЙ ЗАЛЫ, где они приняли первый бой, и сейчас Вторая Рота спешила навстречу Примарху по бесконечному лабиринту корабельных отсеков. Отовсюду доносились звуки бешеной стрельбы — часть Десантников, прибывших в других абордажных торпедах, пробивалась сквозь ряды врагов. Время от времени, встретив Вторую Роту в коридорах флагмана, эти группы бойцов вливались в отряд Деметера. Иногда Астартес вступали в небольшие стычки — защитники Диаспорекса пытались предотвратить объединение Детей Императора, но эта задача была совершенно безнадежна.

Десантники высадились на борт флагмана в заранее просчитанных точках, расположение которых позволяло им быстро соединиться с основными силами и одновременно не давало шанса экипажу корабля определить, откуда исходит основная угроза. Враг был вынужден разделять свои отряды, оставлять посты в каждом коридоре и проходе.

Вторая Рота без труда пробивала эти жалкие заслоны, уже в полном составе продвигаясь все ближе к капитанскому мостику. Предателей уже ничто не могло спасти.

На визоре Соломона мерцали синие огоньки — указатели позиций Фулгрима и Юлия, пробивающихся к той же цели другим маршрутом. Деметер вновь подумал о том, что при любом другом задании абордажная команда уже давным-давно покинула бы борт неприятельского судна, остерегаясь возможных контратак. Однако сегодня Дети Императора должны были не уничтожить двигатели или орудия флагмана предателей, им предстояло захватить его мозг и ударить в сердце всего вражеского флота. Соломон слегка повел плечами, думая о том, насколько хорошо укреплены подходы к мостику и сколько крови прольется в решающей схватке.

Деметер ещё раз определился по карте. Неизвестно, по мановению слепой удачи или благодаря пилотажному искусству Гаюса Кафена, Вторая Рота высадилась намного ближе к мостику, чем можно было ожидать, особенно учитывая сложную структуру корабля предателей. А раз так, то они доберутся до цели и объединятся с Фулгримом и Юлием прежде, чем диаспорексам удастся перебросить сюда достаточные силы.

Минуту спустя Соломон приостановился на перекрестке четырех длинных коридоров, заметив выбегающую из-за поворота ещё одну группу Десантников с обозначениями Второй Роты.

Взглянув в соседний проход, Капитан тут же понял, что судьба (или те самые «боги войны») решила исправиться и вознаградить его за несостоявшееся участие в Битве за Храмовый Атолл. Ухмыльнувшись, Соломон отвесил в пространство шутливый поклон.

Он увидел, что Ликаон сражается с мощной четверорукой тварью… и не удержался от крика, когда в ту же секунду его оруженосец рухнул наземь, рассеченный едва ли не надвое ударом в спину.

Юлий рванулся сквозь битву к телу Ликаона, понимая, что уже ничем не сумеет помочь тому, видя, в какой безжизненной и неестественной позе лежит молодой Десантник. Упав на колени рядом с оруженосцем, Каэсорон целиком отдался скорби и снял с Ликаона шлем, желая навсегда оставить в памяти его черты. Он не заметил, как его воины тем временем добили последних противников.

Что ж, их проникновение на борт не осталось незамеченным, и хирургическая операция превратилась в резню. Новая контратака безглазых ксеноуродов обрушилась на Детей Императора, но, с Фулгримом во главе, они стали воистину несокрушимыми. Прекрасный Примарх уничтожал врагов десятками, его белые пряди разметались и окружали голову подобно молочному туману. Мерзкие твари, не обращая внимания на страшные потери, упрямо пытались окружить Фулгрима и Гвардию Феникса, чтобы потом просто задавить их массой своих тел.

Но у ксеносов не было шансов даже на это, и с уст Финикийца непрерывно срывался звонкий смех, пока он прорубал себе путь через бессчетные толпы врагов, разя их своим серебряным мечом с той же легкостью, с какой люди убивают надоедливых комаров.

Фулгрим оставил за собой огромный разрыв в рядах защитников Диаспорекса, и Дети Императора устремились туда вслед за ним.

Юлий тем временем пытался осознать, что происходит в его голове. Хотя и до того Первому Капитану случалось посреди битвы ощущать прилив гордости за свои воинские умения, он никогда прежде не чувствовал физического наслаждения, замешанного в равной мере на кровавой жестокости боя и выверенном искусстве его ударов.

И никогда прежде его горе не было столь глубоким — и вместе с тем приятным. Конечно, Каэсорону и раньше доводилось терять друзей, и не раз, но тогда горечь утраты смягчалась мыслями о том, что они пали смертью храбрых, в бою за будущее Империума, и от ударов достойного врага. Но сейчас, глядя в мертвые глаза Ликаона, Юлий не только чувствовал боль потери и корил себя за то, что не сумел помочь своему оруженосцу. Сколь тяжко бы Капитан не страдал, лишившись друга, ещё сильнее он наслаждался тем богатейшим спектром чувств, которые испытал при виде его гибели.

Быть может, так проявлялись какие-то побочные эффекты этого нового химического стимулятора, или же случившиеся в Храме Лаэра пробудило в нем скрытую до той поры способность испытывать блаженство от любых сильных чувств, неважно, счастье или горе вызывало их.

Причина не имеет значения. Главное, что Юлию это начинало нравиться.

ПРОЧНАЯ АВАРИЙНАЯ ПЕРЕБОРКА, ЗАКРЫВАЮЩАЯ ПРОХОД К МОСТИКУ, разлетелась на куски в грохоте мощного взрыва, проломившего заодно и стену, в которую она была врезана. Мостик тут же заполнился густым дымом, а в оставленную взрывом дыру хлынули Десантники, неудержимые, будто кровь из глубокой раны. Впереди всех несся Соломон Деметер, стрелявший от бедра из своего уникального болтера, а воины его Роты, следуя за своим Капитаном, вместе с ним угодили под ураганный, но, к счастью, беспорядочный огонь противника. Случайная пуля угодила в ногу Соломона, заставив его на секунду утратить равновесие и рухнуть на одно колено.

Мостик флагмана предателей в общих чертах повторял командную палубу «Гордости Императора», поскольку оба корабля изначально создавались с единой целью — управления многочисленным боевым флотом. Однако же, если флагман Фулгрима представлял собой идеальное сочетание красоты и функциональности, его визави нес на себе несмываемую печать старых времен, когда эстетичности кораблей не уделялось никакого внимания. В изгибах мрачных железных стен скрывалось множество небольших куполов из бронестекла, под которыми работали палубные офицеры, и, несомненно, капитан этого странного судна. Через снабженные светофильтрами купола можно было без труда увидеть как безумное сияние Кароллиса, так и беспорядочные вспышки разрывов в окружающем пространстве — единственное свидетельство грандиозного космического сражения, ведущегося в абсолютной тишине.