Олег Кукса - Камикадзе на прогулке

Странные все-таки эти гроллы. Как ей удалось выбить для меня такой подарок — ума не приложу. Но если я дала свое слово, то обязана его держать. И у нас и у гроллов понятие о частной собственности было, в общем-то похожим. Операционная принадлежала лично мне, и если я обещала, что не передам ее в сторонние руки и буду использовать только для себя — значит так тому и быть.

Вот так Двадцать Пятый и обзавелся новенькой операционной, которая была даже получше той, что расположена в столице Федерации, Новом Киеве. Про Лос Анжелес, с его простенькими переносными гролловскими операционными — уж и не говорю.

Я провела синтез ожога в штатной операции в прямом эфире — один мальчик из Лос Анжелеса случайно опрокинул на свою ногу чайник с кипятком и обварился. Его родители, получив, как я потом узнала, внушительную сумму денег от телевизионщиков, дали согласие на сьемку. Но я синтезировала поврежденные ткани модулем матрицирования и синтезаторами своей стационарной гролловской операционной. Операция-то была пустячной и очень срочной — мальчик и его родители были очень довольны тем, что я так быстро избавила страдальца от жесточайшей боли — так, словно никакого ожога и не было в помине. И начала готовиться к глазной синтез-операции, вежливо предложив сьемочной группе пообедать в нашем известном ресторанчике, в гостинице Рассвет. Дала короткое интервью по поводу проведенной операции и посетовала на то, что американцы лучше бы захватили не пару журналистов, а пару ослепших пациентов, раз уж направлялись сюда и арендовали шаттл Новой Калифорнии. Но у журналистов были заказы и на другие репортажи и они забили арендованный трехместный шаттл под завязку, на манер воинов Омеги, по два человека на одном посадочном месте. В общем, к нам пожаловали четыре журналиста и пилот, который остался попивать винцо в ресторанчике «Рассвета», пока журналисты делают свою работу.

Менеджеру сьемочной группы снятая на видео операция, конечно, понравилась, но он начал предлагать мне огромные деньги за то, чтобы я показала какую-нибудь очень сложную, уникальную операцию, которую делают только на севере Федерации. И попросил остаться с одной из видеокамер на следующей операции. Я вежливо отказала — на сложной синтез-операции, по восстановлению зрения, нельзя отвлекаться ни на что. И присутствие посторонних людей в операционной просто неприемлемо. Уж я-то знала, как, после нескольких лет весьма неприятного общения с папарацци и телевидением Союза Семей, я начинала нервничать при виде камеры.

Мне начали предлагать все бСльшие и бСльшие деньги. Прежде чем я сумела обьяснить, что в деньгах, даже очень больших, мягко говоря, не нуждаюсь, дело подошло уже к трехстам тысячам евро. Американцы никак не могли понять, в силу своей традиционной морали и этики, что деньги для русских имеют второстепенное значение. Я была, по меркам Нового Киева, богатым, состоятельным человеком, с семизначной цифрой-балансом на своем банковском счету. Ну зачем мне забивать себе голову дополнительными заработками? Делать мне, что ли, нечего? Поэтому рисковать жизнью и здоровьем своего пациента в сложной операции я не стала бы ни за какие деньги.

Но американцы, задумавшие снять заказанный им эксклюзивный материал, никак не могли этого понять. Менталитет другой, что ли? Мои вежливые отказы сменились резкими — я разве что не ругалась. Обьясняла им, что они задерживают меня и моего пациента — пожилого и очень уважаемого человека, которого его родственники доставили из одного южного немецкого города вместе с торговым караваном. За сотни километров отсюда, между прочим.

Но до них никак не доходило, что номер не пройдет.

В итоге, разобравшись наконец, в причинах моего отказа, главный менеджер предложил компромиссный вариант — я раздеваюсь, стою обнаженной у своей операционной, якобы начиная операцию одними своими руками, затем ложусь в операционную, вхожу в невидимую фазу, якобы залечивая пациента, а они все остальное смонтируют сами, добавив в видеомонтажной тело виртуального пациента И тогда я не буду переживать за то, что могу совершить ошибку на реальном пациенте, совершая настоящую синтез-операцию.

Всего один короткий двухминутный ролик!

Я сначала обомлела! Неужели мой английский настолько плох, что я этого менеджера неправильно поняла!? Тем более, что на глазной операции и раздеваться-то не нужно. Просто совместить свои глаза с глазами пациента в самый сложный момент синтез-операции. А это можно сделать в медицинском халатике Семьи Роон, спецткань которого специально обработана и почти не мешает проведению синтез-операции и легко входит в фазу совмещения.

Но нет — я не ослышалась! И до меня, дуры, наконец дошло, для чего телевизионщики предлагали мне такие большие деньги. Мы просто разговаривали на разных языках, не понимая друг друга. Им заказали клубничку с обнаженкой — потому и снабдили таким запасом денег. Думали, что все покупается и продается. А я-то думала, что их в первую очередь интересуют сведения о новых возможностях и операциях, которые теперь можно сделать на моей операционной.

В общем, я не стала дожидаться Пабло и полисменов и выставила наглого телевизионщика и его помощников взашей. Своими силами. Менеджера, чуть не придушив в силовом захвате — пинком под зад отправила прямо за двери. Остальных — за шиворот. Вместе с разбитой видеокамерой, которую выронил из своих рук испуганный растяпа-оператор, отпрыгнувший от меня, когда я хотела отправить его вслед за обнаглевшим менеджером. Охранники у входа в мою Штаб-Квартиру просто обалдели, но под мою горячую руку соваться не захотели. Себе дороже будет. Даже помогли сьемочной группе побыстрее покинуть мой дом, многозначительно придерживая рукой свои однозарядники-винтовки.

Драться телевизионщики совершенно не умели. Тем более, они не были генетически модифицированными — силенки у них не те. Поэтому, увидев, что я не в себе от ярости, двое из них ретировались из моего дома самостоятельно. Хорошо хоть никому костей не переломала…

Пабло Каррера, прибежавший на шум, бросился меня успокаивать — я к тому времени залилась слезами от обиды. А затем, разобравшись, помрачнел и так странно, жестко прищурился. В общем, наши вояки препроводили всю сьемочную группу в тюрьму, где они и просидели до утра — за аморальное поведение и нарушение порядка. Парочке репортеров за эту ночь в камере намяли бока местные арестанты — боюсь, не без наущений Пабло Каррера.

Пардон, у нас не гролловские люксы-камеры, а самые обычные. И, кажется, американцы подзабыли, что находятся на территории, в основном, католической и православной страны. С несколько иными представлениями о том, как надо вести себя в приличном обществе. А преступники, сидевшие в камере, каким-то образом узнали, что американцы оскорбили Пчелку.