Олег Кукса - Камикадзе на прогулке

Подробнее — 2 ур. 59

Классическое военное образование Проводника в Академии, конечно, было неплохим, но его-то я как раз, считай, и не получила — меня еще ребенком взяли в оборот и прогнали по ускоренному курсу на Медицинском Факультете. В надежде на то, что я как можно быстрее стану за операционный стол.

Исключение составляли только военные спецкурсы генерала Устинова, на которых я научилась толково стрелять из снайперки и работать со взрывчаткой. Но это, знаете ли, совсем иной род деятельности, о котором я бы не хотела распространяться даже среди своих друзей. Но Устинов брал в оборот всех перспективных диверсантов, и его очень заинтересовала моя способность вовремя смыться, проломившись под землю без всякой Зоны Перехода. Полезно, знаете ли, когда находишься на территории противника и выполняешь там кое-какие порученьица министерства Обороны Федерации.

Но среди выпускников национальной Академии Нового Киева энерговоинов было на два-три порядка больше, чем хирургов-Проводников. О Мастер-Целителях я уж и не заикаюсь. Нас можно было пересчитать поименно, за всю историю Академии. Поэтому я не рассматривала подготовку по личному приказу Устинова, как что-то серьезное. Надо, значит надо. Тем более, где бы я еще научилась стрелять из снайперки и собирать бомбы, сделав невинные покупки в хозяйственных магазинах гроллов? Заодно я соответствующий раздел химии подтянула. Хотя, конечно, в школе так углубленно эту дисциплину и не проходят, ограничиваясь классической химией. Оно так безопаснее для обычных детишек будет.

Но детишек с мощной боевой энергоматрицей у нас, в Федерации, обучают, скажем так, специфически, под заботливым крылышком генерала Устинова, на его «курсах для одаренных детей». Правда-правда — так официально их и называли, и по легенде, официально, мы там чем угодно занимались, но не военной подготовкой. Ведь Мирным Договором диверсионная деятельность запрещена, и у нас таких явлений нет и быть не может.

Марков даже устроил разнос нашему Министру Обороны. Он запретил мне тратить время на всякие глупости, и я, в общем, была с ним согласна — тайных полевых агентов, способных работать на территории гроллов у генерала Устинова было более чем достаточно. Одним больше, одним меньше — невелика потеря. А Мастер-Целителей было на несколько порядков меньше. Так что я в этом была полностью согласна с Александром — нечего гоняться за двумя зайцами. Я — Мастер-Целитель, и точка. Так что после того, как Марков разругался с Устиновым, я прекратила свое обучение на «курсах для одаренных детей». А жаль — был там один очень симпатичный мальчишка, которому я, остолопу, безуспешно строила глазки целых две недели. Но мальчишек в этом возрасте, как я поняла, взрывчатка и стрельба из снайперки, кажется, интересует намного больше, чем симпатичные девчонки, и мне не обломилось — даже подружиться толком не удалось…

Убедившись, что от меня в операционной будет толк, хирурги-Целители начали использовать меня ассистентом — для откачки Черноты и синтез-операций. Причем сразу же — после зачисления на первый курс Академии Проводников. Поэтому я начала проводить свои самые первые, сложные операции еще лет в десять, даже еще не приступив, как требуется, к изучению анатомии человека — училась в перерывах между операциями, на которых мне ассистировали опытные хирурги-люди. Которые не могли, как я, синтезировать ткани человека.

Дело в том, что гролловские стационарные и переносные операционные, управляемые ментально, рассчитаны-то на гроллов-Целителей Семей Арес и Роон, а не на людей! Поэтому хирурги, которых я захватывала глазами и вводила в мысленное Единение со мной, использовали меня как ментальный интерфейс, работая с гролловской аппаратурой синтеза. И подсказывали мне на ходу, что для синтеза локтя, кисти или колена человека требуется вот здесь проложить сухожилие, а там — артерию. А здесь неплохо бы разместить хрящевую ткань, переходящую в кость. И все это необходимо промоделировать на компьютере операционной, прежде чем формировать подменную синтез-матрицу. И так далее.

Я, в общем, чувствовала себя полной дурой. Каким-то бестолковым автоматом-синтезатором, которым управляет опытный человек-хирург. Не понимала поначалу ничего из того, что запихивали в мою голову матерые хирурги. Но синтез-операции вот так — в Единении с мыслями хирурга-оператора, обычно и проходили. Другого пути нет. Мне просто попались опытные, талантливые, а, главное, очень терпеливые хирурги, которые понимали — большего от десятилетней невежественной дуры не добьешься.

Они, особенно Александр Марков, даже радовались тому, что мне, несмотря на маленький возраст, хватало выдержки и терпения на то, чтобы выстоять на ногах ужасненько длинные по времени марафоны из нескольких операций подряд — тогда была жуткая очередь на синтез-операции. Хирурги радовались, что я не испытываю отвращения и тошноты при виде жутких ран, как другие, более старшие студенты. Способна их выдержать. А главное — мы с самого начала, по большей части, давали хороший, положительный для пациентов результат. Так что, несмотря на неудачи, я все же продолжала учиться. В Единении это, оказывается, происходит очень быстро. Доучивала анатомию человека уже позже. Пока не начала чувствовать и считывать суть пациента, его биологическую матрицу.

Мне говорил о такой возможности Марков, но и он был удивлен, как быстро я освоила это элитарный медицинский прием, известный кроме Маркова всего трем Мастер-Целителям Федерации, из семей потомственных православных Целителей, прибывших на Новую Женеву около ста пятидесяти лет назад, еще задолго до Катастрофы. А я, за пару лет и несколько сотен операций, даже и не заметила, что как-то незаметно заматерела. Быть может, еще потому, что род Смирновых и Сотниковых тоже принадлежал к линиям крупной православной конфессии, духовные лица которой зачастую могли исцелять одним лишь прикосновением рук. И это заставляло меня задуматься о том, что гроллы воровали представителей этих семей намного чаще не просто так, а преследуя свои какие-то никому неведомые планы. Они относились к нам не как к живым людям, а как к ценным лабораторным экземплярам. Носителям определенных, закрепленных столетиями генетических признаков.

Именно это убило мою мать и искалечило мою судьбу, ведь Надежда в какой-то мере умела исцелять прикосновением, хоть и избрала путь артиста, певицы. И православная община даже назначила ей, как и мне, звание духовного лица низкого ранга, означающее, что наш дар благословлен православной церковью, является божьей искрой, предназначив нас, Целителей, служению остальным людям, на их благо и процветание.