Олег Кукса - Камикадзе на прогулке

А на практике…

Но когда испытываешь эти чувства — становишься намного уязвимее, ранимее. Любовь — это обоюдоострое оружие. Вершина человеческих взаимоотношений, не менее сложная и запутанная, чем дружба мужчины и женщины. Вершина, на которой удержаться порой очень нелегко. И тогда падаешь в пропасть боли и мелких, казалось бы, незначащих обид и недоразумений… К тому же, как оказалось, психологи, следящие за учебным процессом, явные и тайные, оччень получали по ушам от нашего начальства за то, что еще одна влюбленая пара, поженившись и, порой даже обзаведясь ребенком в счастливом браке, помахала Внеземелью и Планете Хаоса ручкой, осознав, что есть дела и поважнее. Поэтому подсадные утки-психологи так и старались, ставя нам палки в колеса — всем тем реальным кандидатам, на которых в Академии была сделана особая ставка.

Я навсегда запомнил слезы Димки Воронова, когда он осознал, что его сердце растоптала не его «истинная любовь», а видавшая виды прелестница — подсадная утка. Опытная псионичка из Псикорпуса, которая не раз успешно справлялась с подобными заданиями, пока не нарвалась на нашу Пантерочку. И не только Димка был жертвой этой тайной войны — психологи, с поддержкой спецов Псикорпуса заботились о том, чтобы мы не испытывали проблем с женским вниманием. Запрещалось ими, выжигалось только одно — истинная любовь, страсть, которая могла бы выбить влюбленных курсантов-файтеров из колеи учебы и подготовки. Небось, психологи Дальней Разведки и Псикорпуса даже статистику и отчетность перед высшим начальством несли — за все свои провалы и успехи…

Я не мог читать мысли так свободно, как Аманда, поэтому она, слегка улыбнувшись, мысленно пожелала мне удачи, поняв, приняв мой отказ, мое послание.

Она искренне пожелала мне удачи в моей высадке в последние минуты перед стартом. Она переживала за меня настолько сильно, что со стороны любой бы подумал о том, что мы любовники. Но мои старые друзья по Отряду Камкадзе знали, что это не так. Между нами давно уж не было тайн и недоговоренностей — мы понимали друг друга с полуслова. Но, кажется, Аманда и сама уже совладала с внезапно нахлынувшим на нее бзиком, даже поцеловала меня с девчонками перед тем, как я сел в десантную капсулу.

Я обнял ее, разделил с ней свои мысли о ней. Мы стояли рядом несколько секунд, понимая, что, быть может, это были наши последние объятья в этой жизни. И, все эти восемь лет я, в какой-то мере, искренне любил эту невероятную, обаятельную, неповторимую женщину. Мы оба заслужили право на эти последние, затянувшиеся объятья, на этот поцелуй.

Аманда тоже была в этом уверена.

И все же… В последний момент наших объятий, нашего Единения, она, кажется, все же разглядела увиденную мною нить вероятности. В ее сердце, ее мыслях тоже мелькнула искорка надежды о том, что мы еще увидимся. Там, на Новой Женеве. На нашей новой базе.

Эта вероятность была. Вероятность, в которой легенда-предсказание Сато сбылась, и мы все вместе пили за успех нашей Экспедиции на нашей новой базе. И, кажется, она совсем не сердилась на меня за то, что я…

Лаура признавалась мне как-то, что ее подруга хотела еще во время учебы завести со мной легкий, ни к чему не обязывающий флирт. Но я оказался твердолобым чурбаном, не поддавшимся на соблазн.

Как же, помню — я сосредоточил на третьем курсе все свои силы на учебе, да и в то время у меня были свои собственные романтические приключения, а бегать сразу за двумя зайцами я никогда не любил. Так что Аманда дулась на меня несколько месяцев, пока мы снова не начали тренироваться и работать вместе, в нашей Странной Компании, где, как ни говори, на меня, Сато и Аманду слишком многие наши друзья и подруги возлагали свои надежды. И мы снова, как ни в чем не бывало, работали в одной упряжке, на радость нашего учителя, Леонардо Капелла, который к четвертому курсу начал заниматься вместе с нами и обучаться нашим новым приемам, которые к тому времени мы с Амандой разработали, с поддержкой Сато.

За Аманду, в отличие от нескольких наших курсанток, я тогда не переживал — такая на лед из-за любви не вылетит. Она от этого как раз и спасалась обилием романтических флиртов — чтобы не успеть ни к кому привязаться настолько, чтобы потерять голову. Как раз то, из-за чего я так долго не глядел в сторону Лауры и других девушек, пока не окончил учебу и не отправился на практику во Внеземелье, уже став матерым файтером Внеземелья. Потому что был за время учебы свидетелем нескольких драм среди старшекурсников, из-за которых несколько наших подруг и друзей, отнюдь не самых худших и очень даже талантливых, сошли с дистанции, по семейным обстоятельствам.

Любовь оказалась сильнее долга перед Землей, и кто же мог их осуждать за это? Они были по-своему правы, и так уж сложилось. Есть ведь и другие уголки Внеземелья, в которых молодой семье файтеров-профи найдется намноого более безопасная работа. Мы же, оставшиеся на пути к главной цели, прошли этот долгий путь и оказались здесь, в сердце опаснейшей зоны Внеземелья, угрожающей самой Земле. Кто-то ведь должен разобраться в загадке и истоках Катастрофы, а не думать только о себе, драгоценном? Быть может, даже попытаться остановить Катастрофу на подступах к колыбели Человечества — еще пока неведомым способом.

Все ответы здесь — на Планете Хаоса. Так что не будем отвлекаться от главной цели.

Аманда все же, в последний момент, задумалась о том — а что было бы, если бы мы стали любовниками? Хоть за несколько часов до моей смерти? И сожалела о том, что мы не решились на что-то большее, вплоть до самого моего десанта. Она все еще была огорчена тем, что я так и остался тем же твердолобым чурбаном, как и во времена нашей учебы. Но Аманда спокойно приняла мой отказ, зная, принимая меня таким, каким я был. Она слишком хорошо меня знала и тоже верила в мое Предназначение.

Слишком уж много было между нами общего, словно мы были двумя сторонами одной и той же монеты. Даже наш тайный язык и способ связи были уникальными, доступными лишь нам обоим. И Аманда некоторое время считала, что не найдет себе лучшего мужа, чем я. Потому что с любым другим мужчиной она чувствовала бы себя как с калекой — словно слепым или безногим. Впрочем, я помню ее слезы, когда погибли сразу три ее бывших любовника, в предыдущей Экспедиции к Планете Хаоса. Ведь их крейсер-база, передавший сигнал бедствия, уже не вышел на связь.

И она, после десанта Сато, в котором души не чаяла, обратила свой взор на меня, несмотря на то, что я был напарником и другом ее лучшей подруги, Лауры Хенкель. Но такова уж и была наша Пантерочка. В любви, как на войне — победитель получает все. Никакие другие правила в подобных случаях не действуют, особенно у романтичных и любвеобильных женщин. И Амандочка вовсе не стеснялась того, какой она была. Это было ее сутью, и о ее амурных похождениях еще в Академии ходили невероятные легенды и слухи, только добавляя к ее грозной репутации очки, которым позавидовал бы сам Казанова…