Андрей Посняков - Крестоносец

– Да есть одна – Карпушино. Скорей, даже не деревня – хутор. Три избы, одну в прошлое лето какие уроды спалили, так вот две осталось. Не понимаю, Миша, и чего людям неймется? Ну, переночевали, выпили… зачем жечь-то?

– Может, случайно как-нибудь вышло?

– Ага, случайно… Уроды!

К Карпушино выбрались уже к вечеру, к темноте ближе. Небо еще оставалось светлым, но кругом быстро темнело, и меж вершинами высоких елей загорались первые звезды. Молодой месяц, легонький и тонкий, сверкал с подростковым задором. В полутьме едва угадывались избы. Одна – без крыши – сгоревшая, и две – более-менее целые.

– В крайней и заночуем, – Горелухин махнул рукой. – А уж утром тут посмотрим.

– Постой! – дернулся Михаил. – Не спугнуть бы…

– Если он здесь.

– Если здесь… Так узнать бы!

– Узнаем… Он курит, должник-то твой?

– Курит? Да нет, не курит.

– Жаль, – Горелухин вздохнул. – А то б давно учуяли… или огонь увидали – спички там, зажигалка…

– Тсс!!! – Миша вдруг приложил палец к губам. – Слышишь?

– Что? – шепотом спросил Геннадий.

– Показалось… вроде как голос чей-то.

– Голос? Что же он, сам с собой разговаривает? Наверное, рыбаки.

Оба затихли, прислушались… Тишина. Можно сказать – гробовая, даже ночные птицы не пели.

И впрямь, показалось…

Ратников пожал плечами… и вдруг снова услыхал голос! Приглушенный и что-то монотонно бормочущий!

– В крайней избе, – шепнул Горелухин. – Идем потихоньку, глянем.

Они осторожно подобрались к самому крыльцу… И тут Ратников заметил мелькнувший в окошке свет – зеленоватый свет лампадки. И снова голос…

– Патер ностер…

Латинская молитва!

Господи…

– Он что – не русский, что ли? – снова зашептал Геннадий.

Миша быстро обернулся к нему:

– Постой, чтоб в окно не выскочил… А я уж…

– Смотри, осторожней!

– Ничего, справлюсь.

Скрипнула под ногою ступенька, и сердце захолонуло – показалось, словно бы разорвало тишину ядерным взрывом!

Нет… молящийся ничего не заметил, так и продолжал нудное свое бормотание.

Ага… сени… Не споткнуться бы… Чуть приоткрытая дверь… Скрипнет? Конечно же! Кто тут ее смазывал? Ну, заскрипит – и что? Теперь – чего уж!

Резко распахнув дверь, Ратников включил фонарик… и осадил ударом в скулу бросившегося на него монаха. Худая фигура в сутане отлетела в угол, фонарь выхватил из полутьмы бледное, словно бы обескровленное, лицо, до крайности исхудавшее:

– Гутен таг, брат Герман, – тихо поздоровался Миша.

Каштелян, тут же овладев собой, усмехнулся:

– Тогда уж – «доброй ночи», герр комтур.

Он говорил по-русски, и не так, чтоб уж очень плохо.

– Зачем вы хотели меня убить? И мальчика? Озеро, арбалет – это же ваша работа.

– Моя, – помолчав, признался тевтонец. – Я тут уже три месяца… а кажется – триста лет! Один, в чужом мире. Все про меня забыли, даже те, кому я помогал… Каждый день я бродил у озера, наблюдал, думал – вот-вот объявится кто-то… Увы! А когда увидел Максимуса, подумал, что вот до меня и добрались… Вы ведь следили за мной еще там, в бурге. И выследили – едва ушел.

– Ушел, чтобы не вернуться обратно? – Ратников невесело усмехнулся.

В окно неожиданно стукнули:

– Ну как там?

– Спасибо, Иваныч, все нормально. Сейчас переговорим, выйдем…

– Да, я хотел вас убить… обоих, – честно признался брат Герман. – Я был потрясен, увидев вас здесь.

– Почему ж не попытались договориться?

– Договориться? – глаза монаха блеснули холодом. – С вами? Вы же с меня преследовали! Вы – враги!

– И, тем не менее… раз уж вы не встретили здесь своих друзей, а они у вас здесь, несомненно, есть…

Тевтонец развел руками:

– Были… Но за три месяца – никого! Понимаете? Никого… Значит, и это место потеряно…

– Потеряно? – не выключая фонарика, Ратников уселся на лавку. – Сейчас вы мне расскажете все, брат Герман. Нет-нет, не протестуйте, мы просто заключим с вами одну небольшую сделку.

– Сделку?

– Ну да. Вы мне расскажете все, подробно и откровенно ответив на все мои вопросы. Взамен же…

– Что взамен?

– Вернетесь к себе… в свой привычный мир.

– Что? – тевтонец подпрыгнул. – У вас есть…

– Есть! Правда, не с собой… в ином месте.

Воспрянувший было монах вдруг поник головой:

– Нет… думаю, что даже с браслетом отсюда теперь уже не уйти. Так иногда случается – и нужно менять места.

– И тем не менее – это ваш единственный шанс, брат Герман! Воспользуетесь им? Или останетесь здесь навсегда?

– Нет! Только не это!

– Что – нет? – Ратников вскинул глаза. – Не хотите отвечать на вопросы?

– Отвечу! Господи… Отвечу на все! Только… хотелось бы знать, что вы не обманете.

– Вам мало моего слова?!

Эти слова Михаил произнес с истинно рыцарской гордостью, и неожиданно для него она подейство– вала.

– Вашего слова… вполне достаточно… герр Майкл. Спрашивайте… Постойте! Там, на улице…

– Это мой друг. Сейчас он разведет костер… по– ужинаем.

– У меня есть утка, – неожиданно улыбнулся тевтонец. – Я ведь охотился… правда, пожалел, что здесь оказался арбалет, а не лук. Стрелы, знаете ли – проблема…

– Арбалет… это вы его спрятали?

– Нет, кто-то до меня…

– Кто-то?

– Люди боярыни… Вы должны ее знать.

– А вы?

– Немного.

– Хорошо, – Ратников вытянул ноги. – Теперь расскажите мне о браслетах. Что знаете…

– Немного, – пожал плечами монах. – Их делает какой-то стеклодув далеко, в новгородских землях… какой-то волхв накладывает заклятье…

– Что за волхв? Что за заклятье?

– Волхва не знаю. Заклятье… Слышал, что оно очень древнее, языческое… еще с незапамятных времен.

– Кривой Ярил, Кнут… боярыня… они сейчас где?

– Не знаю. Не в этом мире, точно… Иначе давно бы явились. Я же говорю – что-то произошло! Обычно «ворота» действуют долго… но и они не беспредельны. Периодически нужно менять. Но эти… их не так давно нашли.

– Нашли?

– Да… Волхв почувствовал… в тех местах, где были раньше, там ведь уже давно ничего не работает.

– Так-так, – протянул Миша. – Понятно… Как же волхв узнал?

– Я об этом думал, – монах задумчиво почесал заросшую уже тонзуру. – Размышлял, сопоставлял… Здесь что-то должно быть… из нашего мира. Что-то или кто-то… иначе б волхв…

– Понятно, – снова кивнул Михаил.

Кто-то… Уж ясно, кто… И, оказывается, у этих мест… «ворот» есть некий лимит, который неожиданно был превышен… «УАЗик»? Очень может быть – слишком уж большая масса. Интересно, а что, если тевтонец не сможет уйти? Впрочем, это уж от него, Ратникова, не зависит. Вернее, зависит – но только в отношении браслета…

– Те девушки, рабыни… Значит, там, где они находятся, есть и «ворота»?

– Поначалу – да, – монах усмехнулся. – Но, с течением времени и они закрываются… видимо, девушки привыкают…