Борис Долинго - Чужие игры

Броневик притормозил – теперь он двигался буквально со скоростью пешехода. Часовые, казалось, не обращали на машину никакого внимания. Когда до поста оставалось метров пятьдесят, одни из ворот здания распахнулись, и оттуда выкатил открытый джип с несколькими вооруженными баори. БТР остановился.

– Всем тихо! – приказал Фывхи. – Полковник, ваш выход.

Пронгх еле слышно застонал, прикрыв глаза.

Фывхи почти ласково подтолкнул полковника к маленькому лючку в боку бронетранспортера:

– И не вздумай предупредить своих поганых псов! Проявишь верность долгу – сдохнешь первым, я тебе гарантирую.

Джип сначала подъехал к сопровождающим машинам, но переодетые партизаны молча показали на БТР. Фывхи открыл лючок и прижал к нему физиономию полковника.

– Спокойнее, – прошипел он на ухо дергающемуся Пронгху. – Ты готов?

– Да, – просипел полковник, – да!

Между ним и постовыми произошёл короткий разговор, потом Пронгх показал в окошко свои документы, и джип отчалил. Повстанцы торжествовали.

– Молодец, сволочь, не подвёл! – сдавленным шёпотом выпалил Пырч.

– Рано радуешься, – остудил пыл подчиненного Фывхи. – Мы ещё не на той стороне! Может, они внутри решили нас захватить, чтобы отбить полковничка.

– И то, правда, – нахмурился Пырч.

– Но я контролировал разговор, вроде всё нормально… – прохрипел толстяк. – Топрад, гнида, почему стоим, поехали! Нам не нужны лишние подозрения!

Шофёр включил передачу, и БТР покатил к воротам.

– Пронеси, ради Неба пронеси, о Святая Ягуда… – в полузабытьи бормотал один из партизан рядом с Остапенко.

– Помолчи! – прикрикнул капитан. – Всё идёт по плану, разве не видишь?

Партизан от неожиданной реплики землянина удивлённо выпучил глаза, но замолчал.

Бронетранспортёр въехал в широкий, хорошо освещённый тоннель и двинулся вдоль стоящих в боковых проходах вооружённых солдат. Потом он пару раз повернул и наконец остановился перед закрытыми воротами.

– Ещё один контроль, – прошептал Фывхи и снова подтолкнул полковника к окошку. – Ну же, давай. Учти, падла, чуть что – в расход пущу!

К броневику подошёл статный баори с кучей орденов на груди, за ним следовали двое автоматчиков. Военный отдал полковнику честь и попросил документы. Пронгх протянул свои бумаги. Офицер начал придирчиво рассматривать их, и в тот момент, когда он, козырнув, протянул их обратно, полковник заорал, забившись в истерике:

– Я заложник! Тревога – внутри партизаны!!!

Фавхи с воплем вцепился в Пронгха и оттащил его от люка.

– Тревога! – в свою очередь закричал он.

Стрелок партизан, примостившийся у пулемёта, открыл огонь по невидимой Остапенко цели. Снаружи что-то с треском разорвалось, послышались приглушённые крики, и по корпусу машины зацокали пули.

– Дайте мне его, дайте! – визжал Пырч, пытаясь добраться до полковника. – Я его голыми руками порву!

– Задержите их! Проклятые партизаны… – хрипел Пронгх.

Фавхи выхватил короткий тупорылый пистолет и снёс упавшему на пол полковнику полчерепа, чуть не задев беснующегося Пырча. Брызнула ярко-оранжевая кровь, куски мозга и осколки костей, взвизгнула, срикошетировав, пуля, к счастью, никого не задев.

– К оружию! – взревел Фывхи. – Топрад, тарань ворота!

– Стойте! – крикнул Остапенко.

Он быстро просунул в амбразуру деструктор и, не целясь, выстрелил по воротам. Грохнул взрыв, одна створка разлетелась, а вторую сорвало с петель – проход оказался свободен.

Топрад ударил по педалям, и БТР, давя солдат, понёсся вперёд. Не заботясь о сопровождающих машинах, урча, завывая и раскачиваясь, броневик полетел по широкой дороге к раскинутому на холмах городу, до которого, по прикидке Остапенко, оставалось ещё пять километров.

Одна машина с партизанами тоже прорвалась, но вторую почти сразу подбили. Пылая, она даже не смогла выехать из тоннеля, зато на некоторое время перекрыла выход. Правда, тут же распахнулись дополнительные ворота, и оттуда выскочило несколько армейских джипов и два бронетранспортёра.

– Могло быть и хуже, – заметил Николай, с первого же выстрела подбив вражеский БТР, который, как в пошлом боевике, съехал в кювет и, испуская клубы дыма, завалился набок.

Броневик помчался по дороге. Стрелок Брынх, засев в башенке, с исступлёнными воплями беспрестанно строчил из крупнокалиберного пулемёта, и надо отдать ему должное, не безрезультатно: два преследовавших джипа сошли с «дистанции». К тому же Николай вскоре подбил и второй БТР. Теперь на некотором удалении за ними гналась только одна машина, не решаясь приблизиться.

Остапенко удивился столь легкой победе. «Наверно, впереди будет ещё кордон, – решил он, – слишком пока всё просто».

Тем временем Фывхи включил рацию, вышел на волну Армии Бходрови и прорычал в эфир кодовую фразу для начала штурма Дворца остальными партизанскими отрядами.

Броневик свернул на просёлочную дорогу и запылил по окраине города, состоящего из островерхих строений самых разнообразных расцветок и размеров. Остапенко пытался разглядеть архитектуру получше, но из-за сильной тряски это толком не удавалось. Потом впереди заблестела неширокая речка.

– Сейчас начнётся! – приговаривал Пырч, нервно поигрывая автоматом. – Ух, сейчас начнется… Наши уже крошат этих уродов, рвут на куски! И мы рядом, совсем рядом! Вот будет месиво!

– По плану штурм должен был начаться, когда мы попадем в Парк, – заметил Фывхи.

– Десять минут ничего не решат! – одержимый Пырч рвался в бой. – Мы им покажем, мы их раздавим!

– Приближаемся к Парку, – сообщил через несколько минут бешеной тряски Топрад.

Все приникли к амбразурам. Показалась высокая каменная ограда и асфальтированная дорога. Не сбавляя скорости, БТР на полном ходу свернул на неё и помчался по направлению к узорчатым воротам, возле которых стояла охрана и таращилась на неожиданное явление в виде боевой машины и джипа. Возможно, весть о партизанском наступлении сюда ещё не дошла.

Но наконец солдаты встрепенулись и бросились через калитку внутрь Парка. Ограда была толстая, добротная, и БТР вряд ли преодолел бы её без проблем. Валентин с Николаем почти одновременно выстрелили, и раскуроченные половинки ворот разлетелись на мелкие осколки – деструкторы действовали на славу. Топрад сделал крутой вираж, и машина влетела на территорию Парка, в конце которого, метров через шестьсот, высилась громада Дворца.

Открывшийся сейчас вид живо напомнил Валентину лужайки и фонтаны Петергофа. Это было не просто красиво – это было прекрасно! Чистые, причудливо изгибающиеся дорожки, посыпанные крупным розовым песком, круглые беседки, увитые плющом, колонны с венчающими их золочеными фигурками птиц и животных, аккуратные купы деревьев и кусты, которым рука искусного садовника придала разнообразные геометрические формы.