Игорь Поль - Личный номер 777

Несмотря на регулярные опрыскивания дефолиантами, джунгли не оставляли попыток отвоевать у людей полосу безопасности. Тут и там приносимые ветром семена упорно цеплялись за жизнь, среди сожженной солнцем травы тянулись к солнцу ростки деревьев, стелились узловатые ветви кустарника, а пространство у опушки оккупировали похожие на змей лианы.

Кланяясь, как болванчики, фигурки медленно продвигались вперед. Так медленно, что было ясно — до ужина никакое чудо не поможет седьмому взводу вычистить сектор. А это означало, что работа будет продолжена и после ужина. До самой темноты. А если позволит дежурный по лагерю — бедолага Авакян, которого вновь оставили без женщины, — то и после отбоя. И это только начало, как, содрогаясь от мстительной радости, думал Вирон. Что бы ни произошло, он намеревался воплотить в жизнь свой план под кодовым названием «ежовые рукавицы».

Солнце превратило окрестности в доменную печь. Бледно-голубое небо вылиняло от жары, а кроны деревьев беспомощно поникли, словно устав бороться с безжалостными лучами. Силуэты вышек плыли и струились, норовя оторваться от раскаленной земли. Едва ощутимый горячий ветерок колыхал сухую траву, отчего по ровной, как стол, полосе прокатывались ленивые волны.

Командиры отделений, чей статус не позволял опускаться до физического труда, расхаживали впереди своих солдат, изредка для порядка понукая подчиненных и напоминая о мерах по предотвращению теплового удара. Никому из них не нравились воспитательные методы взводного сержанта, однако каждый из них хотел закончить курс адаптации и акклиматизации без лишних приключений на свою голову. Один только Санин стоял позади редкой цепи и молча разглядывал что-то на своем электронном планшете.

Вирон опустил бинокль, протер свои противосолнечные очки, что прочно вошли в моду среди солдат экспедиционного корпуса, и вновь навел окуляры на командира третьего отделения. Затем он прикоснулся к пластинке командного модуля на шее и недовольно осведомился:

— Чем это вы, черт побери, заняты, сержант?

Санин оторвался от планшета и поглядел в сторону вышки. На солнце ярко блеснул блик от его очков неуставного образца.

— Рассматриваю план укреплений, старший сержант, — донесся его ответ.

— Зачем?

— Если схема не врет, мы сейчас как раз на минном поле.

— Можете не волноваться, сержант, — бросил Вирон. — Я договорился с дежурным, сектор отключен.

— Охотно верю. Однако здесь полно «М-35» и «М-40». И те, и другие — контактного действия.

— И что?

— Я знаю эти модели. Барахло, а не мины. После сезона дождей у них начинает дурить блокировка. В полевых лагерях от них отказывались, потому что было несколько неприятных случаев.

Вирон заметил, как один из солдат, тащивший охапку веток, остановился и прислушивается к словам Санина. Потом еще несколько фигурок перестали кланяться и замерли. Мокрые от пота лица повернулись в сторону вышки.

— Каких еще случаев?

— Каких? — ровным голосом переспросил Санин. — А таких: патрули шли по отключенному полю и подрывались.

Лоснящееся лицо Вирона застыло.

— Не паникуйте, сержант, — сказал он после непродолжительного молчания. — За те два месяца, что я здесь, не было ни одного несчастного случая.

— Разумеется, — согласился Санин. — Вот только я никогда не слышал, чтобы на минном поле работали люди. Обычно этим занимаются специальные роботы, разве нет?

В словах Санина Вирон услышал скрытый вызов. Он метнул острый взгляд на стоявшего рядом с пулеметной турелью часового. Солдат немедленно отвернулся и уставился на подъездную дорогу, будто бы увидел на абсолютно пустом полотне что-то заслуживающее пристального внимания.

— Следите за вашими людьми, сержант. Я знаю, что делаю.

— Как скажете, старший сержант. Здесь вы командуете.

— Вот именно, Санин, — прорычал Вирон. — Здесь командую я.

Тем временем Брук, который не слышал ни слова из этого разговора, работал, как заведенный. Наклониться, пригнуть ботинком жесткую ветвь, потянуть на себя, потом назад, и так до тех пор, пока упрямое порождение здешних джунглей не расщепится на волокна и не отделится от корней. Кусты сопротивлялись его усилиям, как живые, а их колючки норовили изорвать форму. Ладони саднило от шершавой коры и едкого сока. Пот заливал глаза. Больше всего — разумеется, после обиды за несправедливость наказания, Брука раздражала его бессмысленность. Неужели нельзя было использовать этот наряд с пользой для лагеря? Например, выдать солдатам мачете для рубки кустов и носилки для выноса растительного мусора? Даже такому дураку, как Вирон, должно быть ясно — голыми руками они много не наработают.

По левую руку от него Бан Мун сражался с пустившей корни лианой. В паре шагов справа тяжело сопел Людвиг. Отупевший от жары Глазер собирал и стаскивал в кучу обломанные ветки. Пыль на его лице смешалась с потом и стала грязью. Новобранцы работали молча, лишь изредка кто-нибудь из солдат сдавленно ругался, уколовшись о шип.

Слух о том, что Брука вскоре отправят на коррекцию, распространился с быстротой степного пожара. За последние несколько часов никто из взвода не сказал ему ни слова. Больше никто не отпускал в его адрес едких шуточек и не выражал недовольства по поводу коллективного наказания. Брука игнорировали, словно он уже умер. Один только Санин подошел к нему после завтрака, молча постоял рядом, наблюдая, как он чистит ботинки, а потом негромко сказал:

— Ты это… держись, фермер. Все утрясется. Пока он напишет рапорт, да пока его утвердят… Что-нибудь придумаем.

— Все в порядке, сержант, — удивленный таким проявлением сочувствия, ответил Брук.

Что бы там ни решил Твид, Брук вовсе не собирался сдаваться. Утром, во время завтрака, у него возникла идея. Запивая чаем тосты с джемом и маслом, он припомнил случайно подслушанный разговор двух солдат из роты обеспечения, из которого узнал, что в боевых частях постоянный некомплект личного состава. Неожиданно для себя он подумал, что тамошние командиры, наверное, будут рады любому бойцу. Даже такому, как он. В последующие часы его идея приобрела окончательную форму. Бежать! И не просто бежать, а в самое гиблое место! И кто посмеет сказать, что он хочет слишком многого? Ведь ему нужна самая малость. Выжить. Остаться собой. Не превратиться в послушного идиота с выжженными мозгами. Не вернуться домой в виде горстки пепла в капсуле казенного образца. На большее он и не претендует. Ведь он не трус. Никто не обвинит его в дезертирстве, если он сбежит туда, где стреляют.

Вариант с бегством через минное поле под прицелом автоматических часовых и последующим пешим маршем через джунгли он отмел как несостоятельный. Он знал, что несколько раз в неделю из лагеря вылетают транспортные коптеры, увозившие к новому месту службы очередную партию пополнений. Всего-то и нужно — пробраться на борт, смешавшись с толпой. Обычно солдат после переклички бегом загоняют внутрь, и они летят в заваленном имуществом отсеке, смешавшись в кучу-малу, так что у него есть неплохой шанс ускользнуть.