Андрей Круз - На пороге Тьмы

Вблизи они представляли собой зрелище весьма впечатляющее, чем-то даже Бутырскую тюрьму напоминали – мощная стена, причем старой кладки (интересно, что было за нею раньше?), – по ней сверху колючка, намотана так щедро, что, кажется, мышь среди витков проволоки не пролезет. За стеной – вышки, на вышках – пулеметы, легкий танк за ограждением из бетонных блоков пристроился прямо за решетчатыми воротами, и целая прорва охраны, как бы не половина комендачей здесь ошивалась.

А вообще, что я удивляюсь? Эти склады по факту даже местную валюту в виде «расчеток» обеспечивают, сюда, что поступило, то оценили и к бюджету администрации приписали цифры – достояние города. Это как местный золотой запас: сюда все ценное волокут.

В ворота мы и соваться не стали, к радости моей, потому как я представил мучения с пропусками на вход и выход, как всегда в таких местах бывает (аж заскулил мысленно), а заехали на территорию поменьше, притулившуюся сбоку к основной, – двор, за ним большой гараж с ямами. Сверху вывеска «Администрация Углегорска. Отдел приема складов Горимущества». Эксперт Рома выскочил из машины, забежал внутрь через калитку – и вскоре вернулся с немолодым лысоватым мужиком в черном комбинезоне, который начал открывать ворота.

Федька закатил туда с «носатым». Я, как не собирающийся сдавать машину, думал подождать на улице, но Рома махнул рукой и мне: заезжай, мол. Ну и ладно, мне проще, хотя «тазик» погонять бы надо поактивней, накачать заряда в немощный аккумулятор.

«Шнауцер» сразу загнали на яму, с ним взялся возиться как раз тот самый мужик в комбинезоне и молодой парнишка с собранными в хвост волосами и в вязаной шапочке. Рома же позвал нас в конторку, пристроенную к гаражу. Они с Федькой сразу направились туда, а я все же заглянул в гараж и крикнул мужикам:

– Машину мою не глушите, ладно? А то не заведу потом: аккумулятор заряжаю.

– Лады, не бзди, – откликнулся молодой.

Хотел сказать ему грубость, но не стал и пошел следом за Федькой.

В конторке было тепло, даже жарко, и я, так до сих пор толком не согревшийся, мгновенно сомлел – аж в сон потянуло. Но зато так хорошо стало, что словами не описать, я сразу к теплой печке придвинулся и спину грел. Затем, подумав, вытащил из противогазной сумки брошюрку Милославского и поискал в глоссарии: кто же за нами гонялся там, в Порфирьевске? Оказалось, что некие «гончие», отличающиеся свирепостью, скоростью и невероятными прыжками, что и демонстрировали. А заодно нашлась разгадка ускорения их вожака: «Стая способна обмениваться энергией, усиливая вожака и наиболее сильных хищников за счет слабых, давая возможность догнать, например, людей в машине».

Радовало то, что случаи появления «гончих» в городе можно было по пальцам одной руки пересчитать – чаще всего их замечали на границах областей Тьмы.

Рома заполнял какие-то бланки, уточнял данные, которые исправно выкладывал ему Федька, старательно вводя в заблуждение по поводу расположения склада, перекладывал копирки, сверялся с какими-то книжками – работал, в общем.

– Во сколько приблизительно оцените? – спросил Федька лениво, когда тот отложил наконец свою писанину и дал нам расписаться в акте приемки-передачи.

– Десять – двенадцать, если навскидку, – сказал тот и кивнул головой в сторону гаража: – Тут важно, что Свистунов скажет: вторая подпись в акте у него.

Посмотрел он при этом так выразительно, что я понял две вещи сразу – Рома опасается быть подслушанным, и у них с этим самым Свистуновым здесь неплохая кормушка. Сколько Рома получает? Как мы, рублей триста в месяц? И то хорошо, может, и меньше, а с двенадцати тысяч они на двоих двенадцать сотен сшибут – неплохо, жить можно. И, в общем, не так уж терзает городской бюджет: у любого оценщика всегда вилка есть – этому по минимуму оценил, а этому по максимуму. Сказал десять – двенадцать, – значит, будет двенадцать, а нам на руки одиннадцать – всем сплошная выгода. Ничто не ново под луной и даже в этом, худшем из миров.

«Тазик» мерно молотил двигателем на улице, и Рома, обратив внимание, спросил:

– Себе взял или на продажу?

– А что? – поинтересовался я на всякий случай.

– Да если на продажу, то покупателя найти могу, – пожал он плечами с деланым равнодушием. – За нормальные деньги.

Почему-то по выражению его лица мне показалось, что сам Рома и намерен выступить таинственным покупателем – больно уж маслеными глазками он на «швимваген» все время поглядывал. Приносит ему доход работа, наверное, позволяет себе… А что, машинка с виду скромная, вроде как страсть к «откатам» в глаза бросаться не должна.

Но тут проблемка – я «тазику» обещал не расставаться, да и мне самому автомобильчик нравился. Пусть сиденья простенькие, каркасные, пусть обстановка такая спартанская, что дальше некуда, но бежал он бодро, через колдобины переваливался легко, да и тонкий небольшой руль после «носатого» было крутить очень легко – «запорожец», да и только. Даже звук похож.

– Не, продавать не буду, это под себя, – сказал я, к Роминому разочарованию.

Федя посмотрел на меня задумчиво, потом на Рому, сказал:

– А на фига тебе амфибия? Ты куда на ней плавать собираешься? «Кюбеля» себе бы взял, за глаза хватит. И дешевле обойдется небось.

– А где его взять? – вздохнул тот. – У кого «кюбель» есть, тот его хрен продаст: на бензине чистая экономия. А что другое мне не по карману, – в общем, если только совсем руину какую.

Последняя фраза прозвучала неискренне, и то, как я думаю, с прицелом на возможные скрытые микрофоны.

– Можно «кюбель» поискать, есть одна наколка…– сказал Федя, глядя тому прямо в глаза. – И состояние как раз такое… так себе, но ездить будет, подшаманите где надо.

При этом Федя продемонстрировал жест, никак не соответствующий сказанному: показал отставленный большой палец. Рома воздел светлые бровки, затем кивнул, вроде как задумчиво…

– Ну если будет возможность, то меня не забывайте. Может, как-нибудь в рассрочку договоримся, частями выплачу, с зарплат. Ну и накопил что-то – два года на машину собираю.

Диалог начал было забавлять, но быстро сошел на нет – тема исчерпалась. Я так понял, что Федя имел в виду тот самый «кюбель», что стоял в одном боксе с «тазиком», и с его помощью он намерен навсегда подружиться с оценщиком Ромой.

Вошел в конторку Свистунов, вытирая руки грязноватой тряпкой, сказал:

– Ром, первую категорию смело пиши, хранилась хорошо. Под замену сальники кое-где, и то не пожар. Никаких особых замечаний. Аккумуляторы тоже приличные, зарядятся. Берем все. Вот тут я расписал про них…

Он выложил на стол какую-то бумажку. Рома кивнул солидно, вновь что-то почеркал в акте, пощелкал лежащими на столе счетами, вписал результат, затем дал расписаться этому самому Свистунову, после чего сказал, обращаясь уже к нам: