Михаил Михеев - Конец операции переход

Адмирал Моуэт стоял на мостике своего флагмана — линкора «Алабама», и мрачно курил. Он был едва ли не единственным на корабле курящим офицером и многие смотрели на это косо. Точно так же смотрели на его вредную привычку и в штабе флота, однако лучшему флотоводцу НАТО было на это наплевать. Курил его отец, курили дед и прадед. И сам адмирал успокаивал нервы именно табаком, плюя с высокой колокольни на помешанных на своем здоровье сослуживцев.

Сегодня ему было, о чем волноваться — помимо собственно перехода, который был штукой новой, непонятной и потому опасной, перед ним оказался внезапно готовый драться противник. Моуэт слишком хорошо знал, как умеют воевать русские. Крейсер «Кавказ», блокированный в первый день войны в Сан-Франциско, где он находился с дружественным визитом, повторил судьбу «Варяга» с той лишь разницей, что успел малость побольше. В ответ на ультиматум крейсер сбросил торпеды в ближайший американский корабль — новейший линкор «Аляска» — и, пока тот величественно переворачивался кверху килем, успел выпустить все имеющиеся на борту ракеты и значительную часть снарядов по городу, порту и стоящим там кораблям. Потом он был, разумеется, потоплен, но жертв было очень много, а разрушения — чудовищны.

Помнил Моуэт и знаменитый бросток «Сокола», когда пять тяжелых крейсеров под командованием адмирала Крылова, державшем флаг на крейсере «Сокол», совершили стремительный рейд на Сингапур, где находился крупнейший лагерь военнопленных. Крейсера были своевременно обнаружены, однако удар был так рассчитан, что к месту боя ни один корабль просто не успел. Русские одним ударом разгромили береговые батареи, сожгли половину города, заняли лагерь, освободили пленных и ускользнули вместе с ними, уведя с собой все корабли, стоящие в порту, в том числе пять эсминцев, экипажи которых предпочли не воевать, а вплавь добираться до берега.

Таких случаев было более чем достаточно, и Моуэт сильно подозревал, что и здесь не все пройдет гладко. Однако он был солдат, а значит, обязан был выполнять приказ. Повинуясь его воле, эскадра двинулась в сторону портала.

Больше всего адмиралу не давала покоя мысль, что его противник непредсказуем. Именно так и сказали психологи: адмирал Волков — офицер от медицины. Он не кадровый моряк, а значит, может плохо представлять себе расстановку сил. Кроме того, хотя он и не отличается особо серьезной подготовкой (ну не успели его перед войной подготовить до конца), но в мире, где он обосновался, его мастерство и техническая мощь обеспечивают ему подавляющий перевес. Соответственно, он привык к своей непобедимости и чувствует себя едва ли не богом. Все это, плюс недостаток образования, конечно, плохо, но сейчас от этого не легче. Все психологи в один голос заявили — Волков будет драться. Как, какими силами, насколько грамотно — неясно, однако вполне возможно, что именно это недопонимание сделает его гордым и сильным, а в свете всех прочих событий еще и слегка чекнутым. А гордый и сильный флотоводец опасен, опаснее даже, чем пара лишних линкоров, потому что он не отступит и будет драться до конца, даже в безнадежной ситуации желая хотя бы утащить с собой побольше врагов.

Впрочем, Моуэт даже не предполагал о том, какой сюрприз заготовил ему Волков. А спасла его тогда дурная, как все считали, привычка идти навстречу опасности первым. Его линкор тяжело плюхнулся в чужой океан, уровень которого оказался почти на метр ниже, чем дома (что делать, портал точно совместить не удалось), за ним выпрыгнули два эсминца, транспорт — и тут над головами почти беззвучно пронеслась ракета. Секунду спустя портал вспух чудовищным огненным пузырем. Ядерная боеголовка, взорвавшись в открытом портале, сотрясла пространственно-временной континуум. Корабли, находящиеся в Безвремении, раскидывало как пушинки или просто сминало, а спустя две или три секунды портал схлопнулся. Четыре корабля адмирала Моуэта остались одни.

Еще через мгновение на корабли покатился колоссальная волна — метров двадцать высотой, не меньше. Почти вся энергия взрыва была поглощена при схлопывании портала, но само схлопывание вызвало отдачу, столь мощную, что образовалось миниатюрное цунами. Адмирал моментально понял — если не выдержат корпуса или подведут рулевые — смерть… Впрочем, корабли выдержали, выдержали и нервы экипажей. Возможно, правда, кто-нибудь, видевший все, что здесь творилось, и сошел с ума, но этот процент потерь оказался исчезающе мал.

Когда все немного пришли в себя, начали стирать с формы капли воды и закончили ругать последними словами сумасшедшего русского, на мостик сообщили, что принято сообщение от адмирала Волкова. Информация строго секретна, и потому адмирала просят прибыть в радиорубку. Все еще ругаясь, но в голове уже прокручивая дальнейшие действия, адмирал Моуэт решительно двинулся туда.

Экран на мгновение замерцал, потом изображение рывком наладилось. Стал виден человек в черной морской форме с контр-адмиральскими погонами, со спокойным злым лицом, сидящий в профиль к камере. Человек мрачно улыбнулся и негромко заговорил:

— Если вы меня слышите, Моуэт, значит, вы уцелели, если же нет — ничего страшного. Мне главное, чтобы меня услышал человек, который окажется во главе прорвавшейся группы. Слушайте и внимайте!

У вас есть не более суток на принятие решения. Мои требования таковы: вы уходите к побережью и покидаете корабли, взяв с собой все, что считаете нужным. Поверьте, этот мир не так и плох. Группе образованных, хорошо вооруженных людей не так сложно устроиться. Если поступите грамотно, то, вполне возможно, завоюете окрестные земли и станете королями и герцогами. Или можете осесть и выращивать спаржу — материк большой. Я обязуюсь не выслеживать и не убивать вас.

Если же вы не выполните этого моего чертовски простого требования, я потоплю ваши корабли и пощады тогда не ждите. Поймите меня правильно, адмирал — я не хочу с вами драться. Вы были сильным и честным противником там, дома — но дома у нас с вами больше нет, надо привыкать к новым реалиям. А новые реалии говорят, что мне нежелательно оставлять позади себя опасного и многочисленного врага. Поэтому я просто вынужден нейтрализовать вас.

Впрочем, мы можем поискать компромисс — подумайте над этим. Только недолго, если через сутки вы не начнете движение к побережью, я вынужден буду атаковать вас. Поймите, я не шучу, этот мир быстро убивает чувство юмора.

Волков спокойно повернулся к камере. На Моуэта глянула страшная, неприятная маска. Вся левая сторона лица Волкова была как будто изрублена, жуткие шрамы наползали один на другой, переливаясь всеми оттенками синего. Живым на этой стороне оставался только глаз, смотрящий внимательно и насмешливо.