Михаил Черных - Невозвращенцы

…И вот в полночь, явился Ульфу Бог. Был он одноглазый высокий старик в синем плаще и войлочной шапке, в сопровождении двух волков, которые как собаки вились у его ног. Опирался он при ходьбе на длинный посох, который был копьем…

— Оооодин! — взревел Ульф и упал на колени.

— Ты звал меня, воин?

— Один! К тебе взываю! Помоги!

— Чем? Вы храбрые воины…

— Мы храбры, но нас мало… Даруй нам силу победить проклятых нурманов, и мы будем вечно служить в твоей дружине.

— Я принимаю твой дар! Позови своих лучших воинов.

И вскоре склонили колени пред Одином лучшие воины. И бросились на них Гери и Фреки [70] Гери и Фреки — волки, спутники бога Одина. и кусали каждого из воинов. И смогли в битве воины эти воззвать к своему прародителю, выли подобно волками, и с силою звериною набросились они на строй нурманов, голыми руками дробя черепа и отрывая руки и ноги, зубами разрывали доспехи на нурманах, и не страшны им были любые раны. И бежали нурманы, устрашенные, бросали меч свои, копья и щиты. И великую добычу собрали даны. Но кончилась битва, а воины-обортцы все бросались на людей, теперь уже на данов. И взмолился тут Ульф:

— Ооодин! Взываю к тебе!

И явился все тот же старик со своими волками.

— Один! — пал на колени Ульф, — Молю тебя! Исцели воинов моих!

И только дико рассмеялся старик в ответ! И пропали волки, расстворился в воздухе плащ и шапка. Исчезло копье а в пустой глазнице появился алый глаз… Изменились черты а одежа вся превратилась в языки пламени, мягко охватившие все тело бога.

— Локи!

— И бегать теперь вам всегда волками, и не знать вам покоя, коли выпустите клыки наружу, — сказал бог Обмана и Лжи и исчез…

Молил Одина вождь нурманов. «Приди к нам, Властелин битвы! Приди, дай нам силу победить!». И явился Один нурманам, и поведали они ему о волках Одина. И разгневался Один. И наложил он заклятие на лучшую дружину, и билась она в бою с волками, ревела медведями, и была сильна так же, как ульфхеднары, только разума не теряла своего. И победили нурманы данов, и взяли добычу великую.

Но посмотрел Один на поле битвы и по нраву пришлись ему и ульфхеднары и берсерки. И разделил он безумство ульфхеднаров между ними. И стали берсерки безумнее, и стали ульфхеднары спокойнее. И с тех пор ненавидят друг друга…

— Вот и вся эда, ну в сказке моей, — сказал Вторуша зачарованно слушавшему Александру.

— И что дальше?

— Ну а дальше рождаются ульфхеднары и берсерки, и каждый из них в бою стоит трех десятков человек… У клана Бьярнарсонар, говорят их целых целых три. Три!

— И ты в это веришь, во все эти бредни?

— Сохрани тебя Боги увидеть в бою ульфхеднара… Мне идти надо, — задумчиво крутя в руках, извлеченный из-за пазухи еще в начале разговора, круглый амулет с какими-то насечками. До этого он спокойно висел у него на шее, но, видимо, какое-то тяжелое решение потребовало у Вторуши обратиться за советом к Богам.

Вторуша попрощался, встал и уже собирался уходить в сторону выхода из деревни, когда, навеянным видом амулета, Александру в голову пришел еще один вопрос.

— Слушай, а это у тебя амулет твоих Богов? И что, викинги нас в свою веру не обращают?

Спина Вторуши напряглась, и он неожиданно хриплым голосом ответил:

— Нет, — и быстрым шагом ушел.

Александр понял, что сморозил какую-то глупость, или чем-то обидел Вторушу, но слово, как известно, не воробей. Вздохнув, он пошел к себе домой — подальше от уже раздававшихся пьяных возгласов из длинного дома.

Еще часа через два веселье достигло такой стадии, что вопли гулявших викингов были слышны уже и не выходя из дома. Вскоре, к Александру пришла Хальдис, ушедшая по настоятельному желанию отца с пира, ибо там во взглядах незваных гостей уже проскальзывали желания других удовольствий. Отец приказал ей запереться в своей комнате и не выходить ни в коем случае, но своенравная девчонка все сделала по своему. Она только скинула свою парадную и неудобную одежду и одела простое, чтобы не привлекать внимание, домотканого полотна, платье.

Александр не успел еще высказать ей свое недоумение и опасения по поводу возможных проблем, когда эти самые ожидаемые, но совершенно нежеланные проблемы их нашли сами.

— Дюри! Глянь, какая рабыня, — вывернулись из-за угла четверо пьяных гостей. Были они без мечей, щитов и топоров, но зато все в кольчугах и при ножах, а у одного в руках было короткое копье.

— Да! Я думаю хозяева не будут против, если мы немного с ней повеселимся?

— Не. Арнльот. Я думаю, что они должны еще будут виру нам за то, что мы наполним ее таким хорошим семенем.

— Да уж, откуда даже у хозяев оно? Не говоря о этом худосочном трелле. Эй, ты, девка. Иди сюда. Бусики янтарные получишь…

— Коли будешь особо ласкова.

— Ха-ха-ха…. - заржали четверо все вместе.

— Да как вы смеете, я Хальдис Сотидоттир клана Хельгисонар, дочь ярла Соти сына Свейна. Как вы смеете меня рабыней клянуть? — гневно отшила Хальдис пьяных.

Но к ее удивлению хамы вовсе не испугались, и не убежали в ужасе от имени ее отца. Наоборот, они еще больше обрадовались. Теперь все лица у них были похожи как у братьев: сквозь бороды проглядывали в оскале желтые зубы.

— Клянусь молотом Тора, боги милостивы к нам… — сказал державший в руках копье Дюри. — Ярл будет очень доволен…

— Да ты не волнуйся, девка. Ты уже с завтрашнего утра можешь считать себя сиротой, Ярл Кетиль Хильдирсон, младший брат старейшины всего нашего клана, избавит тебя от отца, если уже не избавил. Клан Бьярнарсонар не будет больше сносить оскорбления от хилого клана Хельгисонар…

— А ты, рабыня, взятая на меч, будешь ухаживать за овцами и рожать мужчин нашему клану.

— Может даже мне, — откликнулся чуть более трезвый Арнльот.

— Или мне…

От этих слов Хальдис побледнела и бросилась в сторону длинного дома, но тут же была поймана в объятья Дюри.

— Ты смотри, она пряма не может дождаться этого славного момента, — рассмеялись викинги.

— Ты подожди немного, Хальдис. Была бы девкой простой, то уже бы сейчас… А так — потерпи… — заржал Арнльот.

— Эй, отстаньте от нее, — сказал Александр, но на его слова никто внимание не обратил — мало ли что там болтает раб.

— Ну что, красавица, пойдем?

— Я сказал, оставьте ее, — громче сказал Александр.

— О! Ты смотри! Трелль хочет умереть свободным, — наигранно удивился Арнльот и не спеша подошел к Александру, жестко взял его левой рукой за подбородок, прижал голову к двери хозяйского дома, и долгим взглядом посмотрел ему прямо в глаза. Потом улыбнулся, даже по-доброму как-то, и со всей силы ударил правым кулаком в живот. Александр от боли сложился и упал на землю, судорожно пытаясь пропихнуть хоть глоток воздуха в свои сведенные судорогой боли внутренности.