Михаил Черных - Невозвращенцы

Пилус, кстати, был рабом — римлянином и Легионером. К концу болезни Игорь сумел разговорить его и тот поведал ему свою историю. Случилось это неожиданно. Пилус к тому времени уже выздоровел и забегал поговорить только по вечерам, после тренировок. В один из таких вечеров гладиатор зашел в палату сильно матерясь и попросил у рабов-врачей немного болеутоляющей мази — сегодня ему опять перепало плетей. Пока мазь размазывали по его спине он, чтобы отвлечься, начал рассказывать свою историю и, видимо, захваченный глубоко похороненными воспоминаниями, не смог остановиться.

Пилус, при рождении получивший совсем другое имя, родился около тридцати лет назад в весьма благородной и богатой римской семье. Его род занимался выращиванием винограда и, соответственно, виноделием, а вина с их фамильным клеймом шли на стол к высшим вельможам по всему свету. Пилус был младшим и самым любимым сыном, что ничуть не увеличило бы его мизерную долю наследства — правило «все получает старший» соблюдалось неукоснительно. Но Пилус и не унывал, найдя себя в армейской службе. Хорошая подготовка, известная фамилия, отличное здоровье, быстрый ум и немного денег, розданных кому надо, быстро принесли ему чин центуриона во второй центурии первой когорты, что было ненамного хуже чем чин примипила — командира первой (двойной) центурии первой когорты.

Скорее всего и этот чин стал бы его — а это уже младший из старших чинов, но случилось большое горе. Родственники семьи его невесты что-то замыслили против Империи и по велению Цезаря попали под Малый Эдикт — до шестого колена вся фамилия должна была быть истреблена, а ее поместья отходили империи. К сожалению его невеста как раз и была родственницей в шестом колене этой злополучной фамилии. И к еще одному сожалению, когда легионеры в сопровождении вигилов и квестора заявились в поместье исполнять Эдикт, Пилус гостил у своей невесты.

После того, как его любимую зарубили у него на глазах Пилус сорвался. Он успел убить квестора, обоих вигилов и нескольких легионеров, пока остальные не повалили его на землю и не «вырубили»…

За нападение и убийство на чиновника, действовавшего по приказу самого Цезаря, центуриона ждал либо крест, либо кол. Но тут вмешался старик отец. Пилус не знал, кого и как он упросил, — «неужели самого цезаря?», но парня пощадили. За сто бочек лучшего вина, что продавались по сорок — пятьдесят ауреусов [103] 1 ауреус (золотая монета) = 25 денариям = 100 сестерциям = 200 дупондиям = 400 ассам. каждая, ему изменили приговор со смертной казни на maxima capitis diminutio — продажу в рабство.

Центуриона объявили мертвым, но родился раб Пилус, которого за тысячу сестерций выкупил Кай Муций Сцевола. И вот так уже пять лет бывший любимый сын, отца это подкосило и он ненадолго пережил официальную смерть своего младшего сына, бывший центурион и бывший жених, все бывший, влачит рабское существование…

На следующий день после этого рассказа Пилуса появился Ганник и потащил своего гладиатора на первую тренировку. Попеременно несколько тренеров из рудиариев посмотрели на него, как он двигается, как машет данными в руки деревянными мечами и метает копья, после чего высказали свое мнение Ганнику. Ганник поморщился, и сказал, что отныне Руфус будет гладиатором-россом. Морщился он потому, что «Россы» считались не самыми сильными, но и не самыми слабыми гладиаторами, особой любовью публики не пользовались, а ему хотелось, чтобы слава о его гладиаторе гремела по всему Риму. Этим же вечером начались тренировки.

Такими простыми словами: «начались тренировки» невозможно описать то, что за этим последовало. Еще вчера скучавший на больничных нарах Игорь-Руфус до семьдесят седьмого пота успел до вечера набегаться и напрыгаться под командованием покрытого сеткой шрамов рудиария. Еле-еле дойдя до своего места в общем бараке он не раздеваясь заснул и бухнулся на лежанку, причем действия выполнялись именно в такой последовательности. А на следующий день все продолжилось по новой.

Глядя на систему подготовки гладиаторов с высоты своего армейского опыта Игорь вынужден был признать ее весьма эффективной. Подготовка проходила в несколько этапов.

На первом этапе, в течение полутора месяцев, с помощью простых спортивных снарядов и элементарных физических упражнений Игоря привели в превосходную физическую форму. Говорить о том, что это было приятным процессом не приходиться — многочасовой бег с утяжелителями понукаемый кнутом, всевозможные стенки и крутящиеся механизмы, которые безжалостно, до переломов, могли изломать тело в случае неудачи, и другие похожие в своей эффективности придумки быстро превратили парня в поджарого атлета. Единственным добрым моментом во всем этом было то, что в простой, хотя и грубой, кормежке гладиаторов не ограничивали.

Когда Игорь достиг своей идеальной формы, при этом сначала потеряв неизвестно сколько килограммов, а потом возместив жир прочными и выносливыми мышцами, рудиарий начал учить его сражаться. Презрительно посмотрев на то, как Руфус машет двумя недлинными мечами, он выматерился и произвел замену оружия. Если это делалось согласно определенным правилам, то дозволялось, ведь при этом оружие бойцов получались неожиданным и, соответственно, бой был более интересным зрителям. Таким образом у Руфуса отобрали его парные клинки и вручили ему сильно изогнутую саблю и короткий кривой нож в левую руку. С этим оружием он начал свои тренировки.

Приблизительно месяц он тренировался без партнера, рудиарий просто показывал ему движения, а Руфус повторял их до умопомрачения, или скорее пока не отваливались от усталости руки и ноги. Работал он с боевым оружием, и резался несколько раз очень сильно, пока учитель в очередной раз презрительно не сплюнул и не подсказал одеть на лезвия маленькие деревянные палочки. Так дело пошло веселее. Через месяц Игорь первый раз встал в пока еще учебный поединок. Поединок велся на боевом оружии, но на дешевом и его режущая кромка на лезвии была завалена, а колющие кончики оружия — скруглены. Таким оружием нельзя было нанести смертельную рану, но тяжелую — легко. Это придавало тренирующемуся дополнительный стимул.

Конечно, Игорь был далек от того, чтобы считать себя великим фехтовальщиком, но такого унижения он себе даже представить не мог. Сразу же после начала поединка его сабля была выбита из руки, после чего рудиарий стал гонять его по всему полю, нанося обидные и болезненный удары по всему телу. Вспоминая кое что еще из армейской практики Игорь старался лезть в ближний бой, на ту дистанцию, которая сделает гладий противника слишком длинный, но рудиарий сразу же раскусил его желание и легко поддерживал дистанцию.