Михаил Черных - Невозвращенцы

Ярослав взял в руки валявшийся на полу ковшик и сделал из него глоток оставшейся воды. Вода еще не успела добраться до желудка, как сильный приступ свернул узлом все внутренности, и Ярослава вывернуло на пол одной желчью. Переждав, он опять встал на ноги, сходил в сени, напился воды и вернулся в комнату.

— О чем ты там говорил? Под печкой?

Он аккуратно стал разбирать половицы около печи и под первой же нашел странный комочек. Вытащив на свет, он очень удивился. Это был засохший, прошлогодний репейник на который была намотана испачканная в чем-то суровая нитка. Подойдя к окну и откинув ставни, чтобы было больше света, он внимательно посмотрел на свою находку и понял, что нитка вся была пропитана кровью, старой и засохшей. Внезапно, неизвестно откуда, но к нему пришло понимание того, что именно он держит в руках. Это было то самое, что не выпускало его из дома в большой мир. Этот поклад сотворил Ретус, видимо еще тогда, когда гость валялся в беспамятстве, потому что после этого ни одной капли своей крови Ярослав не терял. Отодвинув заслонку печи парень бросил этот комочек на подернутые сединой пепла угли. Несколько секунд — и ярко вспыхнувший на пару мгновений огонек дал понять, что молодой колдун теперь свободен в передвижении. Ярослав задвинул заслонку и подошел к телу Ретуса. И тут такая злоба охватила его, что он в остервенении принялся пинать мертвеца, чтобы хоть как-то успокоиться.

— Сука! П…! Ублюдок сраный! Ты все заранее спланировал! Гад е…!..!..! Помирать тебе было страшно, силу не передав да? Да еще некрещеный тебе попался, вообще халява?!..! И привязал меня здесь, как козу на веревку, чтобы не сбежал! Сука!..

После пяти минут драки с безответным трупом всякое желание оставаться в этом доме еще хотя бы на один день исчезло. Ярослав решил сегодня же уйти на юг и стал собираться в дорогу. Для начала он порылся в сундуках деда и подобрал себе по размеру кожаную одежку средневекового фасона (свою камуфляжную форму он так и не нашел, видимо ее дед спалил, чтобы следов не оставлять). Далее Ярослав спустился в погреб и посетил ледник, где плотно набил себе котомку копченым мясом и сушеной рыбой, не забыл он прихватить набор огнива, которым уже научился пользоваться в достаточной мере, и кулечек соли. Поиск хоть каких-то денег ничего не дал, видимо колдун за работу брал только пищей и вещами. После этого он переоделся, бросил свою рубаху в печь, взял котомку и вышел за ворота. Его путь лежал на юг — туда, где были люди.

Ярослав не знал, что его глупое и скоропалительное решение покинуть дом спасло ему жизнь. Незваные гости появились у дома отшельника уже через три дня. Рано утром отряд из двух десятков человек и одного местного проводника подошел к краю полянки, на которой стоял дом Ретуса, и незаметно рассеялся по опушке леса. В отряде нападавших присутствовали воины двух типов. Одни, около двух третьих всего отряда, были одеты в мелкую кольчугу и вооружены короткими мечами и легкими луками, с которыми управлялись с легкостью завидного опыта, вторые — одеты в некоторое подобие рясы и вооружены только длинными кинжалами. Но и тех и у других была одна общая черта — доспехи у воинов и рясы у жрецов были сделаны так, что снять кольчужные рукавицы или кожаные перчатки, уходящие далеко под широкие рукава ряс, было в одиночку невозможно. Два часа неслышные и невидимые они наблюдали за домом, внимательно присматриваясь и оценивая каждую мелочь. После этого начался штурм.

Быстро преодолев под прикрытием лучников открытое пространство десять мечников ворвались через распахнутые ворота во двор.

— Как ты думаешь, Секст, сколько из нас останется в живых? — поинтересовался у стоящего рядом одетого в рясу воина командир мечников.

— Не знаю, Бруталиус, не знаю. Последний раз — много лет назад, его прижал к полноводной горной речке отряд из тридцати воинов, из которых двое были великими борцами, бывшие его друзья, а еще десять — преторианские гвардейцы. Остальные — так, мясо… Друзья знали его как себя, каждую его мысль и движение. Они гнали, не давая ему ни малейшей передышки уже месяц, из которого три последних дня отступник ни спал ни минуты.

— И что?

— Ну ты же знаешь… Он убил их всех. Своих друзей долго пытал, а под конец вырезал им сердца и съел. Сырыми… С тех пор мы потеряли его следы и вот только сейчас — нашли. Так что, я уже послал сообщение в Храм о ходе погони, чтобы если нас вырежут, следующие не так долго искали…

Над поляной повисло молчание. Потом через минут пять, когда Бруталиус забыл о своем вопросе, погруженный в свои скорбные мысли, Секст заговорил опять:

— Тогда, у того костра, когда Ретус совершенно случайно подобрал силу умирающего колдуна, уйти ему удалось только чудом. Потом силы, а скорее умение пользоваться полученной силой у него только возрастало. Именно поэтому мы сейчас одеты в доспехи, которые десять лет лежали под алтарем единого в центрально храме в Риме, напитываясь священной силой и даруя нам защиту. Именно поэтому мы таскаем с собой серебряные освещенный цепи и веревки, вручную сплетенные монахинями и окропленные их кровью, а также осколок древнего алтаря Единого. — Помолчав Секст закончил: — хотя, думаю, что те, кого мы отправили в дом уже мертвы.

В это время, как ответ на мрачные пророчества, из ворот выбежал боец и поспешил к ним.

— Лучники! — напрягся Секст.

Видя, что лучники уже натянули тетивы, на которых лежали стрелы с серебряными наконечниками, воин приостановился.

— Ты! Покажи руки!

Мечник осторожно отстегнул пояс с мечем и ножом, потом поднял руки, как было раннее приказано именно для такого случая, показывая что печати и замки на перчатках целы.

— Что там? — не выдержал Бруталиус.

— Колдун мертв. Дом пуст.

— Вы касались колдуна?

— Как можно? Все в соответствиями с приказами — тело не трогали, близко не подходили.

— Хорошо. Возвращайся и зови всех остальных. Пусть выходят и подходят по одному. И, сам понимаешь, медленно…

Вскоре на поляне собрался весь отряд. Перед этим каждого вернувшегося воина внимательно осматривали — глаза, руки, и заставляли целовать алтарный камень. Ни один носителем зла не оказался…

— Что ж, наша очередь. Пойдем. Посмотрим, — сказал Секст.

В горнице они нашли тело Ретуса, но подходить близко не стали, аккуратно потыкали его длинными копьями с освященными наконечниками, и установили так, что пациент скорее мертв чем жив.

— Ну давай, сначала ты, — сказал осторожный Бруталиус.

Секст, читая молитву, подошел к телу и стал внимательно его осматривать, при этом не прикасаясь к нему руками — а только еловыми палочками, и стараясь не обращать внимание на то, что согласно всем правилам Бруталиус вынул из ножен свой гладий и поднял его для замаха. Если молитва прервется, или Секст сделает какое-либо опасное движение, то меч легко отделит его голову от тела. Медленно, читая молитву по второму разу, Секст встал и так же медленно отошел к стоящим в стороне воинам.