Михаил Черных - Невозвращенцы

Вторым веселым моментом был принцип набора, сотрудников, если так можно сказать, на прииск. Седенький издал приказ по своему полку «О соблюдении дисциплины» и на следующий же день набрал около сотни нарушителей оной самой. Всех этих злостных нарушителей наказали временным переводом из солдат в рабочих (а по сути превратили в рабов), которые и работали на прииске. Каждому рабочему было обещано восстановление после выполнения определенной нормы добычи драгоценного металла — двести грамм. Кстати, чтобы еще больше подхлестнуть добычу Седенький ввел правило, по которому суточную пайку рабочие выкупали за золото. «А коли не добыл — то и не ешь».

При таких порядках количество беглецов с прииска было бы чудовищным, если бы не было злой и внимательной охраны. Охрана такая была — в эту роту полковник собрал самых «отмороженных» из своего полка. Даже обергруппенфюрер Теодор Эйке [61] Теодор Эйке — один из создателей системы концентрационных лагерей в нацистской Германии, командир дивизии 3-я танковой дивизии СС «Мёртвая голова» («Тотенкопф»), сформированной на основе охраны концлагерей. Отличался особой жестокостью. заплакал бы от умиления глядя на эту мразь…

Естественно, в таких условиях попавшие солдаты старались как можно быстрее сделать норму и вернуться обратно к легкой военной службе. И, конечно, Седенький их отпускал, как только они добывали положенное. И тут же за место них брал следующих нарушителей. Как не странно, но по дисциплине второй полк вскоре обогнал первый.

Прииск был супербогатый — эта ничем не примечательная неширокая, но быстрая речка уже обогатила полковника на пятнадцать килограммов драгоценного металла. Золото встречалось в виде крупного песка и мелких самородков, хотя один удачливый старатель нашел самородок весом в 217 грамм.

Максим, конечно, не был ни охранником, ни рабочим. Он занимался выдачей и учетом на складе. И старался как можно меньше попадаться на глаза охранникам — его азеров тут не было и заступится за него было не кому. Зато, здесь он сумел набрать серьезную сумму, около 200 грамм золота, что при ценах на золото позволяло определть свой заработок в 5 тысяч долларов.

Зимой в работе прииска появился перерыв. Золото добывалось самым примитивным путем — многократной промывкой водой породы в лотках. При этом вся грязь и более легкие частицы вымывались, а осадок из тяжелых пород оставался в лотке, золото, как известно, очень тяжелый металл. Но у воды, которой пользовались для промывки, есть некоторое всем известное свойство, которое и остановило работу прииска на зимний период — при температуре окружающей среды ниже нуля градусов она превращается в твердый и совершенно не текучий продукт — в лед. Поэтому и охрана, и рабочие, и Максим всю зиму не работали.

Всю зиму Максим провел в отдыхах — а именно: на заработанное золото, которое, хоть и из-под полы, но все же имело ход в Городке, Бубнов кутил. (Хотя прииск держал только Седенький, золото добывали и другие — «для себя», и, несмотря на приказ сдавать его за рубли, не всякий торопился это делать. Да и брали многие более охотно золото, чем рубли). Были бы деньги — а промотать их найдется где — всегда найдутся и добрые собутыльники, и раскладные телки. К концу весны Максим потратил все свои накопления — как денежные, так и золотые, но совершенно не жалел об этом. Позажигал он хорошо…

С концом апреля начался новый сезон работы на прииске, и теперь Максим решил не стесняться и брать «положенную цену» за те продукты и шмотки, которые он отпускал мающимся «посудомойкам» — как называли несчастный нарушителей дисциплины, попавших во временное рабство на прииск. Это решение выразилось в резко возросших его доходах — он за неполный месяц собрал уже грамм триста, и в нескольких доносах на него. Чтобы не гнали волну и чтобы попасть, помня то, как он сам подсидел прежнего интенданта, Максим при первом же удобном случае повинился перед своим начальством и поделился с ним, оставив себе всего сто грамм. Такой шаг был оценен, и, позже, на все обвинения в его адрес начальники закрывали глаза.

Тот страшный день начинался обычно. Никто ничего плохого даже и не подозревал, подполковник с прииска еще вчера уехал в Городок, оставив за старшего одного из своих друзей. Все шло как обычно. Внезапно капитана вызвали к радисту. Оттуда он выскочил как ошпаренный и объявил тревогу. Все, включая рабочих, срочно погрузились на грузовики, бросив все в таком состоянии, как было — Максим ели-ели успел запереть дверь на склад, а капитан мял в руках крепкий кожаный мешочек с добытым золотом.

Судя по слухам, на нас опять напали, поэтому в Городок срочно собирали все войска. «И что им неможется?» — думал Максим. — «Вот что они могут сделать с луками и мечами против пулеметов? С катапультами — против зенитного орудия? Хотя… Это очень даже прибыльно может быть…». После того первого боя по Городку стало ходить множество самых различных вещей: начиная от глиняных и бронзовых тарелок (которые, как не парадоксально, пользовались спросом — есть на пластике, много раз мытом, всем надело) и заканчивая оружием и доспехами. Максим тогда купил у одного бойца себе отличный нож, с богатой рукоятью и узором на лезвии, булатным или каким-то еще — в этом не разбирался, но очень удобным и острым.

«… Эх — если бы опять началась война! Напроситься тогда в отряд к подполковнику и хорошенько пошарить на поле бой, да и в домах… Хотя… Не — это слишком грязно. Лучше потом быстренько и по дешевке перекупить за золото», — он прикоснулся к лежащему у пояса кошельку, в котором лежал пакетик с золотым песком — «… всю, или не всю, а самую дорогую и некрупную размером добычу. А уж потом, медленно, продавать ее за достойную цену. Да — именно так и стоит поступить.» — за этими приятными мыслями дорога до Городка прошла незаметно.

Колонна из десяти грузовиков подъехала к воротам городка, почти у самого города обогнав и почти скинув с дороги какую-то нагруженную длинными связками дров толпу, человек двадцать, поселенцев, тоже направляющихся в город. Пока шла проверка документов солдаты из последних грузовиков насмехались над «грязеедами», которые испуганные машинами потихоньку приближались к застрявшей в воротах колонне.

Наконец ворота открылись и колонна начала заезжать внутрь города. Вроде все было нормально, но Максима внезапно кольнула тревога. Какая-то мысль билась глубоко в сознании и никак не могла выкристаллизоваться.

«Что же не так?» — думал Максим. — «Доехали вроде нормально, гопники-охранники не донимают, золото при мне… Что же не так? Может что-то в городе плохо? Да нет — вроде тоже нормально… Или с этими крестьянами что не так? Люди как люди…» — он бросил еще один взгляд на скрывающиеся за поворотом дороги и окрестными домами ворота, в которые как раз пытались пройти крестьяне.