Светлана Дмитриева - Урод

Неподалеку от троллейбусной остановки, куда зимой в выходные дни приезжали спортивные семьи, обремененные детьми и лыжами, дабы достойно провести не занятые надоевшей работой дни, сидел даже на вид блохастый пес и задумчиво чесал за ухом облезлой задней лапой. Вид у него был самый что ни на есть философский, поэтому внимания редких будничных прохожих он не привлекал. Начесавшись вволю, собака встала и целенаправленно потрусила к «стекляшке». За мутными, давно не мытыми стеклами придорожного кафе угадывались силуэты столиков. Дождавшись, когда очередной вожделеющий куска хлеба с подсохшим сыром распахнет гостеприимно грязную дверь, пес аккуратно просочился внутрь и юркнул под прилавок.

– Э‑э, с собаками нельзя! – равнодушно обронил кавказского вида хмурый мужчина, с явной неохотой оторвавшись от изучения замусоленной газеты.

– С какими собаками? – удивился вожделеющий. – Мне пиццу… вон ту, в упаковке… лимон и сто грамм водочки.

– Ни с какими нельзя! – рявкнул продавец, подозрительно перегнулся через прилавок но, не заметив странной собаки, пожал плечами.

«Померещилось» – подумал он. В ту же секунду мимо него бесшумно пролетел черный вихрь. Пораженный кавказец отшатнулся, послышался звон бьющегося стекла. «Ё..!» – закричал он от неожиданности, нелепо взмахнув руками. Тогда вихрь замедлил свое движение. На прилавке стояла бродячая блохастая дворняга с бутылкой «Джонни Уокера» в зубах. Собака, как показалось ему, укоризненно взглянула на него и, мягко спрыгнув со стола, скрылась за дверью. «Самое ж дорогое уволокла, стерва!» – горько подумал продавец. Случайный покупатель бочком выбрался наружу из разгромленной забегаловки и перевел дух.

– Только ты, мля, меня понимаешь, Урод! – прочувствованно возгласил Полено, обнимая своего единственного, а потому лучшего, друга.

Его красная бандана отлично гармонировала с красными же, как у кролика, глазами. Страшно подумать – выпивки Полено был лишен уже почти сутки. С тех пор, как он намазал суперклеем штаны уйбуя Фанеры, на дружеские встречи с владельцами мелких, а если много желающих наберется, то и крупных человских магазинов, его брать перестали. Разве ж он, Полено, виноват, что клей оказался таким качественным, что от лавки уйбуя оторвали совместными усилиями всего десятка только через полчаса, да и то – с голой задницей. Окончательно уверившись в отсутствии справедливости в этом мире, Полено ушел в леса и скитался по ним уже целый день. Надо сказать, что скитаться ему разонравилось почти сразу: Битцевский лесопарк мало походил на его представление о Западных Лесах и еще менее – на место, предназначенное для обитания Красных Шапок.

И только Урод, преданно семенящий на кривых ногах рядом, развеивал его одиночество. Выронив из пасти бутылку, друг уселся перед Поленом, выжидательно заглядывая в его маленькие черные глазки.

– Мля… – пробормотал Полено, роясь в карманах в поисках награды. – Вот чтоб за просто так – так никто…

Выловив за подкладкой куртки выцветший от старости сухарь, Полено щедро протянул его блохастому приятелю и тут же приложился к источнику животворной жидкости. Урод взглянул на хозяина, вздохнул тяжело, совсем по‑человски и принялся угощаться малосъедобным даром, поняв, что ничего лучшего все равно не дождется.

После опустошения бутыли, принесенной псом, Полено повеселел. Мир перестал казаться ему недостойным его внимания, и он обратил его на широкую тропинку, ведущую вглубь уютно замусоренного челами парка.

– Ёпрст, Урод, я ж знаю, в натуре, это место, – родил, наконец, Красная Шапка.

Дворняга вопросительно подняла голову.

– Теперь, мля, не пропадем! – пообещал Полено.

В голове его смутно забрезжили великие планы. Это была старая часть парка, где разросшиеся кусты мирно соседствовали с необхватными дубами, выращенными здесь «для антуражу» не страдающими недостатком фантазии концами. И действительно, несмотря на глухое место, клуб «Заросли» пользовался определенным успехом у ищущих новых ощущений молоденьких фей и юных рыцарей. Здесь приветствовалось все необычное, оригинальное. Говорят, пару раз сюда приглашали даже кого‑то из не слишком известных человских певцов. Особый шик выступлению голосистого мальчика придавала полная его неосведомленность о природе публики. Особенно хороша была песня о вампирах, пропетая челом с таким душевным надрывом, что заслужила сдержанное одобрение группы масанов.

– Мы, Урод, – уверенно произнес Полено, взирая на массивные даже с виду стены «Зарослей». – Великими артистами будем, мля.

Урод сомнительно хмыкнул, но, как и подобает собаке, промолчал.

Артистом Полено мечтал стать уже давно. Почти месяц. Он даже ходил в киностудию на Мосфильмовской улице и торжественно улыбался в камеру, однако там в артисты его почему‑то не взяли. Сказали ехать в Голливуд. Полено внимательно изучил карту метро, но Голливуда не нашел и бросил это дурацкое занятие. Сейчас же перед ним снова открывались звездные перспективы. Что может быть оригинальнее номера укротителя с собакой, определяющей напитки по наклеенной на бутылку этикетке и, не покушаясь на содержимое, приносящей добычу хозяину?

Но – сегодня и всегда – в творческом плане день был не его. Абрамций, владелец «Зарослей», еще не появлялся, но даже его помощник по хозяйственной части, троюродный племянник Нунций, имел, как он выразился, «право сохранять имущество и репутацию приличного клуба». Какое отношение к репутации клуба имело его появление на небольшой сцене в центре зала, Полено понял весьма смутно, но про имущество уяснил. И, бормоча:

– Умные, мля, все какие. Плюнуть некуда! – обиженно вышел из здания. Помахивая хвостом, ничуть не разочарованная провалом дворняга выскочила следом, унося в зубах очередную бутылку виски. Как раз ее‑то она умудрилась не разбить в процессе демонстрации грандиозного номера. Примостившись на бордюрчике небольшой стоянки, Полено приложился к бутылке, добытой неправедным путем, и это его немного утешило.