Дмитрий Казаков - Идеальное отражение

– Ты думаешь, Командор Хантер что-то знает о тебе? Ни в коем случае. И не узнает. Ты достанешься мне, и только мне, и твоя копия тоже. – Тут я вздрогнул, вспомнив о дубле. – Если надо, я разберу вас на молекулы, но выясню, как функционирует « Мультипликатор».

– Зачем?

– Ты не понимаешь? – Он посмотрел на меня с жалостью. – Если я смогу понять, как он работает, то сумею это использовать и получу возможность изготовить столько покорных моей воле бойцов, сколько нужно. И тогда можно будет воплотить в жизнь любые, самые смелые планы.

Ба, а слухи-то оказывается не врали – приор московской локации и вправду властолюбив, мечтает подняться на ступеньку повыше, сковырнуть главу Ордена и занять его место; или даже круче – основать собственную группировку и попытаться подмять под себя остальные.

А я – всего лишь вовремя подвернувшаяся ступенька в той лестнице, что приведет брата Рихарда наверх.

– Мои люди мне всецело преданы, – сказал он, – так что нет смысла кричать «Измена!» Смирись, покорись моей воле, – голубые глаза зажглись огнем, – и я оставлю тебя в живых.

– Ага, как же, – я покивал. – Свежо предание, а верится с трудом.

– Как хочешь. – Брат Рихард поднялся. – Вставай, нам пора идти.

– И не подумаю, – и я улыбнулся во всю наглую рыжую физиономию.

Я собирался до последнего играть роль гордого пленника – если рыцарям нужно меня куда-то доставить, пусть тащат все мои килограммы на загривках или запрягают чугунка, а сам я не шевельну и пальцем.

Брат Рихард посмотрел на меня с удивлением, перевел взгляд на стоявшего рядом могучего брата и кивнул. Узловик, габаритами напоминавший шкаф с антресолями, снял с пояса некий предмет, похожий на парикмахерскую машинку. Зачем-то взвесил его в руке, задумчиво пожевал губами и наклонился ко мне.

А в следующий момент выяснилось, что я чертовски мало знаю о боли.

Эта хреновина напрягла, как показалось, все до единого нервы в моем теле, даже те, которые вроде бы давно атрофировались. Я ослеп и оглох, потерял возможность связно мыслить. Рассудок, сила воли, прочая сознательная требуха мигом отлетели прочь, и я забился в агонии, заорал во всю глотку.

Когда боль исчезла, я понял, что на самом деле не вымолвил ни звука, сижу неподвижно, и лишь по телу гуляют отголоски судорог, эхо пережитых только что мучений.

– Это устройство называют по-разному, – сказал брат Рихард. – А знать принцип его работы тебе вовсе не обязательно. Главное – привыкнуть к его воздействию невозможно и противостоять – тоже. При этом реальных повреждений оно не оставляет, все твои импланты и внутренние органы в полном порядке.

– Рад... – говорить было трудно, слюна казалась густой и горькой, как смола. – Рад это слышать.

– Одной демонстрации достаточно? – в голосе приора звучала почти отеческая забота.

– Хм... – Я глянул на рыцаря, державшего «парикмахерскую машинку».

Он выглядел спокойным, даже мрачным, и удовольствия от происходящего не получал. Зато брат Рихард, судя по довольной харе, просто тащился, наблюдая за пытками.

– Достаточно? – повторил он.

Мне очень хотелось ответить «нет», но я знал, что это ничем не поможет – сам я готов терпеть и держаться, но тело, предательское тело при дальнейших пытках возьмет верх над рассудком и сделает все, чтобы прекратить мучения.

Там же, где и рукопашному бою, меня научили и искусству допроса, а преподавал его старый, покрытый шрамами араб родом откуда-то из Ливана. От него я узнал, что при терпении и некотором навыке «расколоть» можно самого стойкого человека, главное – обращаться не к разуму, а к телу.

«Боль вопрошает, и она же отвечает», – любил приговаривать он.

– Да, – сказал я, и поднялся на ноги.

– Вот и отлично. – Брат Рихард кивнул здоровяку, и тот повесил «парикмахерскую машинку» на место.

Я ждал, что мы отправимся ко входу в гипертоннель, но вместо этого меня повели в обход торнадо по склону кратера: двое рыцарей спереди, двое по бокам, а позади сам приор в компании брата с пыточным приспособлением – дабы у ценного пленника не возникло и мысли о том, чтобы удрать.

Я шагал со связанными за спиной руками, и в голове крутилась дурацкая песня из старого фильма, пела которую бойкая малолетка с корзинкой: «Аа, в Африке горы вот такой вышины! Аа, в Африке реки вот такой ширины! Аа, крокодилы, бегемоты, аа, обезьяны, кашалоты, аа, и зеленый попугай...».

За крокодилов-бегемотов вполне могли сойти мои пленители.

Ну а я тянул на ощипанного попугая с подрезанными крыльями.

В отряде узловиков имелся проводник, и поэтому все попадавшиеся ловушки мы аккуратно обошли и начали подниматься в сторону улицы Берзарина. И тут наверху, за пределами кратера, мои импланты уловили некое шевеление – двинулось что-то большое, снабженное мощным источником энергии.

То же самое засек рыцарь-проводник, и мы остановились.

Я повертел головой, пытаясь хотя бы с этого ракурса обнаружить Колючего с Синдбадом, но окрестности тамбура были пусты. С этими двумя, похоже, гипертоннель сыграл злую шутку – то ли слегка придержал у себя, то ли выкинул в другую локацию.

Подобные вещи случались, а порой сталкеры вообще пропадали во время самого обычного перехода, имея при себе активированный маркер. В то, что такое могло произойти с моими спутниками, верить не хотелось, но вера – штука эфемерная, а объективная реальность – вот она, полюбуйтесь.

Узловики коротко посовещались с помощью М-фонов, чтобы я не слышал, и мы пошли дальше.

– Шагай шустрее, – сказали мне, когда я вздумал споткнуться, и ткнули в спину стволом «карташа».

Не то чтобы больно, но неприятно.

Мне захотелось обернуться, но я сдержался.

Тут мы вышли к границе кратера, и нашим глазам открылась панорама локации – руины, отдельные сохранившиеся здания, среди них заросли автонов там, где ранее была улица генерала Глаголева.

Не знаю, что именно заставило меня среагировать – то ли некое звериное чувство опасности, интуиция, доставшаяся от предков, тех самых, что знали о крокодилах-бегемотах не понаслышке, то ли послевкусие от форс-режима, комплекс сигналов от имплантов, дающий объемную картинку реальности.

В любом случае, уловив, как дрогнули очертания разрушенного дома в стороне улицы Паршина, я рухнул, словно подкошенный.

– Что... – начал брат Рихард, но я не слушал его, я смотрел туда, где трясся и шел волнами воздух.

Мелькнула низкорослая человеческая фигурка, и рядом с ней проступили очертания бронезавра: спаренная пушка, похожие на грибы наросты на серо-черной «шкуре».

Человек махнул рукой, и двоих рыцарей, составлявших авангард маленького отряда, словно ветром сдуло. Только негромко чавкнуло, и на камнях остались капли тягучей багровой слизи. Затрещал «карташ», но пули с визгом срикошетили от брони чугунка, не причинив ему ни малейшего вреда.