Дмитрий Казаков - Идеальное отражение

Вдобавок ко всему я чувствовал странные, пульсирующие мысли, ощущал, как рядом постепенно угасает, умирает нечто, одновременно являющееся моей частью и невероятно чужеродное.

Что-то ударило меня по лицу, и я вывалился в обычный мир.

– Жив? – спросил Синдбад, занося руку для новой пощечины.

– Да, – скорее выдохнул, чем произнес я. – Что... с ним?

Меня трясло, как в лихорадке, по телу гуляли волны ломоты, и непорядок наблюдался в имплантах – каждый выдавал сообщение о фатальной ошибке и при этом продолжал работать.

– Мертв. Ты отстрелил ему ноги, а после такого выжить крайне сложно.

– Да? – Люди, шагавшие к нам с северо-запада, приблизились, и я смог определить, что их четверо, и что вооружены они «мегерами». – Надо спрятаться... сюда идут праведники...

– Проклятье! Но куда? – Синдбад принялся озираться.

– Юго-восток... подальше... чтобы убраться отсюда...

На ноги я смог подняться, а вот дальше сознание начало чудить, и восприятие разбилось на фрагменты: вот дубль лежит на снегу, напоминая разбитое на куски отражение – ноги отдельно, торс и голова отдельно, живота вообще нет, а все вокруг залито кровью; вот мы тащимся по сугробам, идем торопливо, напрягая последние силы, и ногу мою дергает болью; а вот мы уже валяемся в ложбине, а над нами, на холмике, возвышается убеленный метелью силуэт бронезавра...

– Ты их видишь? Видишь? – спрашивает меня Синдбад.

Я хочу ответить «да», поскольку импланты позволяют следить за четырьмя праведниками, приближающимися сейчас к телу дубля, но не могу, так как язык меня не слушается.

Я только понимаю, что они нас не видят, и это значит, что среди них нет проводника, и это хорошо. Напрягаюсь до хруста в шее, возвращаю себе контроль над мускулами и киваю, надеясь, что Синдбад это заметил.

Новый провал, и выясняется, что спутник тормошит меня, пытаясь поднять, и бормочет:

– Не спи, замерзнешь. Сейчас зима, или ты забыл?

– Рыжим море по колено, – отвечаю я и тут прихожу в себя. – Фффух...

Реальность бьет меня по башке не так яростно, как глюки, но тоже весьма ощутимо: глубокая ночь, снег продолжает идти, свистит ветер, и в окрестностях никого нет.

– Мать моя... – шепчу я, обнаруживая, что с момента боя с дублем прошло три часа. – Они ушли?

– Вроде как да. Я хотел бы у тебя уточнить.

– Пойдем, посмотрим, что с ним. – Я поднимаюсь на ноги.

Конечности слушаются меня с трудом, но все же слушаются, и мысли текут пусть вяло, но связно. Я шагаю неспешно, дышу полной грудью и с каждым вдохом-выходом понемногу прихожу в себя.

Дубль лежит на том же месте, где мы его оставили – два обломка человека... разумного существа, и открытые глаза его смотрят в черное небо. Вокруг оставленные праведниками следы – единоверцы некоторое время потоптались тут и ушли восвояси.

На наши отпечатки они то ли не обратили внимания, то ли обрадовались, что Антихрист, умеющий быть одновременно в двух местах, мертв, и решили не тратить время на преследование его убийц.

– Да, он действительно мертв, – сказал я, глядя на тело, по всем признакам принадлежащее мне.

Вид его, как ни странно, не вызывал у меня никаких эмоций, ни радости, ни горечи, ни даже изумления, словно внутри все перегорело. А в ложбине между двумя буграми с неторопливой дрожью угасал, втягивался в землю невидимый в данный момент «Мультипликатор».

Аномалия, похоже, начала «умирать», когда отдал концы дубль.

Неужели она возникла только для того, чтобы породить его?

В момент, когда «Мультипликатор» исчез, снег вокруг тела зашевелился. Мы с Синдбадом одновременно, как по команде сделали шаг назад. Я поднял «мегеру» и только после этого сообразил, что она разряжена.

Из-под белого покрова выбралось нечто, похожее на плоского осьминога размером с ладошку, вторая такая же тварь возникла рядом с головой дубля, а третья полезла на его ботинок.

– Скорги, – проговорил я. – Что они...

Незавершенный вопрос повис в воздухе – все и так было ясно.

Составленные из наноботов существа уничтожили труп за каких-то несколько минут и расползлись в стороны. На снегу остался пустой боевой костюм и вся сделанная из пластика снаряга, что не по зубам и не по вкусу тварям Пятизонья. «Шторм» и все ценное забрали, судя по всему, праведники.

– Кто бы ни создал его, – сказал я, – он замел следы. Пошли, тут больше нечего делать.

– Пошли, – кивнул Синдбад, и мы развернулись в сторону тамбура.

До Обочины мы добрались, когда местное время подошло к полудню.

– Вот мы практически и дома, – сказал я, когда перед нами оказался КПП. – Эй, хозяева!

– Не ори, не глухие, – ответили мне с ощетинившейся разнообразными стволами вышки, и калитка отошла в сторону.

Мы прошли в «предбанник», и мгновением позже объявился Васька Рупор, как всегда громогласный, болтливый и любопытный. Его, само собой, заинтересовало, почему я с «мегерой», и откуда взялся шрам на моей физиономии, и что лежит в подсумках у Синдбада.

Так что в поселок мы выбрались слегка разоруженными и немного оглохшими.

– Теперь куда? – спросил мой спутник.

Дорога от Соснового Бора до Обочины далась нам довольно легко, но бессонница и утомление, оставшиеся от безумной гонки по локациям, сказывались – мы оба еле волокли ноги и ужасно хотели спать.

– Если у тебя нет ничего на продажу, то пойдем в «Пикник», – ответил я. – Немного денег у меня есть, так что на обед, выпивку и сутки беспробудного сна в «Бульба-Хилтоне» должно хватить.

– А нас оттуда не попросят?

– Антипа мертв, Циклоп – тоже, и значит – все в порядке.

Народу на самом знаменитом рынке Пятизонья сегодня было немного, и мы добрались до «Пикника», не встретив никого. Я чуть напрягся, когда охранник, тот же самый, что стоял тут во время нашего последнего визита, вперился в нас подозрительным взглядом.

Посопев немного, он все же отступил в сторону, и мы двинулись по лестнице вниз.

– Едой пахнет, – мечтательно произнес Синдбад, когда мы переступили порог.

– И прозрачным! – добавил я, уловив в заполнявших «Пикник» ароматах алкогольную нотку.

В баре было довольно пустынно – трое ходоков за одним из столов, Араб на стуле у стойки и группа мрачных наемников в углу. Кали орудовала за стойкой, как всегда успевая делать чуть ли не дюжину дел одновременно, да еще и курить, и ругаться при этом.

Завидев нас, она остановилась и уперла нижнюю пару рук в бока.

– Рад тебя видеть, душа моя, – сказал я, криво ухмыляясь. – Выгонишь или накормишь?

Араб обернулся, с интересом уставился в мою сторону, наемники прекратили жрать, а ходоки шушукаться. В одном из них я узнал посредника Сириуса, краем глаза поймал его оценивающий, хитрый взгляд.

– Ну, тварюка... – это хозяйка «Пикника» произнесла с восхищением. – Похоже, скоро твою фотку придется на стену вешать. Ходят слухи, что ты не только весь отряд Антипы положил, а еще и самого Циклопа грохнул. Так что разместим тебя между Мерлином и Механиком. Или ты предпочитаешь повиснуть рядом с Алмазным Мангустом?