Виталий Лаптухов - Ушедшие в небытие

Он бережно поднял цветок и, держа его двумя руками, аккуратно стряхнул горячий песок с чёрных лепестков.

Хаос ворвался в его голову неожиданно. Все мысли взорвались мириадами огней, разлетелись на куски и осыпались в пыль. Словно кто-то убрал всё ненужное и оставил место для своих вещей. Всё вычерпывалось, перетряхивалось, что-то забирали, а что-то снова разносили на осколки. За мгновение всю его жизнь перетрясли, пересмотрели и выбросили на помойку, как вещи из старого чердака. Вместо этого кто-то грузный и огромный занял его место. Кто-то подчинил себе разум.

«Вы будете нашими».

И темнота.

Худыш вышел на дорогу к бару уже вечером. Ничто не напоминало о произошедшей в поле трагедии. Худыш словно забыл, что у него был товарищ. Он просто бодро вышагивал, сжимая в левой руке под рукавом Чёрную Розу.

В баре он заказал выпивку, консервы, небрежно бросил цветок на столик и принялся за еду. Он словно не обращал внимания на происходящее вокруг, хотя вёл себя очень странно. Вместо того, чтобы открыть как положено банку, он разбил её об стол и выпил до дна. Брезгливо понюхав бутылку, высосал сразу половину. Затем прямо сел на стуле и замер.

Сталкеры, находившиеся в этот час в баре, с открытыми ртами наблюдали за происходящим. Такого чудака в Зоне не было давно.

Вот один из зевак подошёл к столику и небрежно глянул на Розу. Замер, обхватил её руками. Аккуратно погладил лепестки.

И взмыл под потолок.

«Мы перетряхнём всех, если понадобится!».

Когда он кулем свалился, над ним с мерзкой ухмылкой стоял Худыш и наблюдал, как все зеваки с сонным выражением стягиваются к валяющемуся на полу цветку.

Разведка началась.

Ёрш и Орша кричали. Было очень страшно, а боль отзывалась в затылке. Слюна вырабатывалась в диких объёмах, друзья буквально захлёбывались в ней. Правая рука Оршы висела плетнем, Ёрш не мог повернуть голову из-за жуткого отёка на шее. А рой продолжал виться вокруг них, ожидая, когда кончится газ в баллончиках. Огромные, с указательный палец, с жуткими фасеточными глазами и закованными в хитин полосатыми телами, шершни-мутанты вились вокруг двух людей. Вокруг них уже образовался чёрный круг из обуглившихся тушек насекомых, но рой и не думал отступать. Это казалось ночным кошмаром. Импровизированные огнемёты из баллончиков с обеззараживающей смесью на какой-то горючей основе, скрещенные с простыми зажигалками слабели с каждой секундой. У Ерша никак не укладывалось в голове, что вот он, конец. До последнего момента не верил. Не верил, пока струя огня в его руках не превратилась в слабый огонёк, трусливо трепещущий на ветру. За спиной его ещё слышались выкрики друга, свист вырывающегося пламени, там ещё продолжалась борьба. Но здесь Ёрш уже знал, что она бесполезна. И что смерть уже настала.

Шершни ещё пару мгновений недоверчиво повисели в воздухе, а затем ринулись на сталкера, покорно опустившего руки и голову. Дикий крик пробился сквозь непрерывное жужжание крыльев и тут же прервался. Через мгновение так же быстро пронёсся второй. Рой облепил тела и всё стихло. Рука Ерша всё ещё вдавливала кнопку баллончика, словно пытаясь отогнать мутантов от самого сокровенного, что у него было. На запястье был защёлкнут браслет наручников, прикреплённых к небольшому серебряному чемоданчику.

Рой, повинуясь одному инстинкту, в мгновение ока бросил выеденные тела людей и взмыл ввысь. Там он выстроился в понятный лишь природе порядок и с огромной скоростью направился к центру Зоны.

Через двадцать минут посреди пустыря прямо из-под земли вылез бледный, часто озирающийся сталкер. Густая борода скрывала лицо. Постоял немного, закрыл крышку схрона, засыпал землей и медленно, перебежками направился к останкам недавнего пиршества. Там, удерживая рвотные позывы, он поставил отметки в ПДА и собрался уже сделать фото, как вдруг в свете автонастройки камеры что-то блеснуло. Серебристый бок чемоданчика. Превозмогая отвращение и ужас, сталкер стянул браслет с обглоданной до костей руки и спрятал чемоданчик в рюкзак. Больше здесь поживиться нечем, да и оставаться совсем нет желания. Оставалось надеяться, что отосланные им сообщения вовремя придут к людям на севере, вставшим на пути роя.

Терез выходил из Зоны с лёгкой грустью на душе. Сегодня у него была возможность помочь хорошим людям. А он ею не воспользовался. Когда твоё кредо — нести добро, то такие ошибки больно бьют по твоей совести. Хорошо, что Терез научился относиться ко всему легко. Человек, который волнуется о чём-то, несёт тяжелые эмоции и ему некогда помогать другим, излучать позитив. Да, сегодня три человека погибли, а он не успел помочь, но значит, так было уготовано. Ничего не поделаешь.

Понятно, за что сталкер получил своё прозвище. Была такая женщина — мать Тереза, проповедовавшая добро и хорошее отношение к людям. И даже применявшая свои убеждения в деле. Очень редкие люди могли воспитать в себе и пронести через всю жестокость жизни это знание. Здесь нужны были железная уверенность в своей правоте, сила воли, определённый склад характера и множество мелких факторов. Смотря как пошёл по жизни, в каких условиях вырос и какие книги читал. Не задавили ли это светлое чувство грязь, непристойность и равнодушие серой массы людей, окружающих эти очаги света. Терезу повезло. Он умел отрешаться от плохого, ставить барьер. Сложный мифический приём, тем не менее благополучно освоенный этим человеком. В свои сорок Терез был подтянут, жилист, тело его было налито силой. Уверенный в себе, весёлый, он всегда излучал какую-то поднимающую энергию. Она поднимала то хорошее в людях, что в них ещё осталось. Подсел к нему бродяга в баре, колючий, злой, рявкающий на всех проходящих и глянул в лучистые синие глаза. Глаза у Тереза особые, хотели сначала назвать Христом, да не прижилось. Они ясные, смотрят на тебя с целой гаммой чувств. Непонятная светлая грусть, уверенность, доброта и чуть ли не любовь. Бродяга хочет сказать что-то, сделать неприятное этому человеку, но замолкает, отворачивается и начинает неспокойно ёрзать на стуле. Чувствует, что что-то поднимается из глубин его души, что непривычное, вступающее в конфликт с его теперешним «я». Бродяге неудобно, он срывается со стула и уходит из бара, а ночью мрачно глядит в потолок, вспоминая необычно светлый взгляд. И это, пожалуй, самое чудесное в таких редких людях — они глазами могут менять других.

Понятно, многие отнеслись недоверчиво к Терезу, это недоверие, въедающееся под кожу годами вымарывает всю веру в простое человеческое добро. И сразу ясно всем, что этот Терез — жулик, что-то ему надо, а он лишь прикидывается сладеньким и добреньким. Собственно, в Зоне бывало много людей, здесь видали всяких чудаков, и в этом баре у сталкеров есть свои большие проблемы и дела. Все отметили необычного новичка, чуток подумали и наутро снова ушли в Зону. И никто не вспоминал о нём, пока за один день тот не стал вдруг героем. Сначала он нашёл в Зоне раненного, атакуемого собаками солдата и помог ему отбиться. Сошёл с надёжной сталкерской тропы в аномальное поле, отбил срочника у мутантов и поделился аптечкой. Через пару часов получил известие о выбросе, но наткнулся на застрявшего в «жадинке» незнакомого бродягу. Терез спокойно выставил таймер до выброса на десять минут, натаскал мусора, вытащил сталкера из аномалии и в оставшееся время с огромной удачей нашёл для обоих полуобвалившуюся землянку где-то в лесу. Это уже выходило за рамки обычного сталкерского поведения. Если ты пришёл в Зону — никакого участия не жди, ты здесь такой же как и все, и никто помогать тебе не собирается. Но Терез был убеждённым фанатиком, и в тот день это поняли все. Тереза нарекли звучным именем и стали ждать, что тот вытворит дальше.