Андрей Круз - Земля лишних: Исход. Новая жизнь. За други своя.

На корме, держась за леера ограждения, стоял среднего роста лысоватый мужичок лет сорока с узким лицом, крючковатым носом и трехдневной щетиной. Одет он был в красную майку и грязные белые шорты ниже колен, пошитые из грубой ткани вроде парусины. Прямо через плечо висела перевязь с кожаной кобурой, из которой торчала деревянная рукоятка выполненного из нержавейки «смита‑и‑вессона», кажется, модели 29, калибра «.44 Магнум», того самого револьвера, из которого Грязный Гарри стрелял злодеев в одноименном фильме. Да, Билли Бонс, куда там… Впрочем, если вам интересно, то стрелял Гарри в кино не из «сорок четвертого», а «сорок первого» калибра — и только называл его «сорок четвертым». Не сдюжил Клинт Иствуд против отдачи «сорок четвертого» во время съемок.

«Билли Бонс» откинул заграждение в леерах, ведущее на трап, и крикнул по‑английски с заметным испанским акцентом:

— Поднимайтесь на борт!

Я подхватил с раскаленных досок пирса свои мешки и один из мешков Бониты, навьючил все это на себя и пошел следом за не столь тяжелогруженым Смитом. Прошли по пружинящим под ногами сходням, по палубе, втиснулись в узкую дверь, причем я зацепился за что‑то лямкой рюкзака, — спасибо шедшей сзади Боните: отцепила. Вошли в неожиданно просторную кают‑компанию, откуда вело три трапа — один из них шел вперед и вверх, короткий, на половину уровня — на закрытый ходовой мостик, а на крыше надстройки был еще и открытый, дублирующий. Еще один трап вел вперед и вниз — и спускался на пассажирскую палубу с шестью совсем маленькими, как купе в поезде, каютами, даже чуть меньше, потому что каюты были двухместными. Третий трап вел назад и вниз, спускаясь к жилой палубе экипажа, оттуда же можно было попасть в машинное отделение, грузовой трюм и камбуз. Еще одна дверь в задней стене кают‑компании вела прямо на палубу, к пульту управления краном.

Интерьер был полностью выдержан в стиле «максимальная практичность» — исключительно легко моющийся и совершенно неистребимый пластик. Да и вообще судно было пропитано духом «больше пользы за меньше денег», как и все в этом мире, за исключением острова Нью‑Хэвен.

Вереница из десятка тяжелогруженых людей с топотом спустилась по трапу на пассажирскую палубу и быстро распределилась по каютам. Благо они все были совершенно одинаковыми, с двумя откидывающимися с одной стены койками, маленьким санузлом, куда при этом умудрились втиснуть крошечную раковину и унитаз с хитрой системой рычагов, выравнивающих давление и заставляющих отходы жизнедеятельности нырять, а не плавать поверху. Главное — не перепутать очередность действия рычагами. При этом абсолютно вся площадь санузла составляла душевую кабину — можно вообще сидеть на унитазе и принимать душ одновременно, если есть такое желание, разумеется.

Багаж прекрасно уместился в пространстве под нижней койкой, как в том же поезде. Иллюминатор был закрыт шторкой, которую я откинул — неплохо, можно будет даже любоваться пейзажами из каюты. Над дверью было устроено еще нечто вроде полки с загибающейся внутрь передней кромкой. На самой двери и на стене напротив красовались крючки для одежды. Шкафа не было, зато был маленький столик у окна и даже привинченный к полу табурет у него — вполне достаточно места для завтрака вдвоем. В общем, впечатление, сложившееся раньше, сохранилось — чисто, практично, есть все, что нужно, но ничего лишнего. Совсем ничего.

Из коридора доносилось хлопанье дверей, стук откидываемых коек в каютах, голоса — группа размещалась на проживание. Я вышел в коридор, крикнул:

— Минутку внимания!

Кто‑то вышел из каюты, кто‑то просто высунулся из двери.

— Чтобы без кобуры я никого не видел! — заявил я. — Автоматическое оружие находится доступно в каютах, дополнительное — постоянно при себе. Даже в трусах. Трусы и кобура — рекомендуемая форма одежды. Всем понятно?

— Вы чего‑то опасаетесь? — повернулся ко мне Смит.

— Во‑первых, мы уже приступили к операции, поэтому группа находится в состоянии повышенной боеготовности, — ответил я. — Во‑вторых, я опасаюсь. Я опасаюсь незнакомого экипажа, я опасаюсь неожиданных встреч, я опасаюсь нападения инопланетян и четырех всадников апокалипсиса. И пока операция не закончится и мы не вернемся домой, я буду опасаться и требовать от всех и каждого постоянно быть вооруженным. Вас это тоже касалось бы, будь вы в составе моей группы.

Мария Пилар ненатурально, но восхищенно вздохнула:

— Любимый, ты такой мудрый! Только немножко параноик, но таким ты мне нравишься даже больше. Когда тебя упекут в сумасшедший дом, я смогу тебя там навещать и кормить с ложечки в периоды обострений, когда на тебя будут надевать халатик с длинными рукавами. Разве это не возбуждает?

— Вооружаться — бегом марш! — рыкнул я на нее.

— Si, senor Comdndante jefei — радостно отрапортовала она и исчезла в каюте.

Я вытащил из оружейной сумки кобуру с «гюрзой» и запасным магазином, прикрепил ее к поясному ремню и прихватил низ кобуры полуторадюймовым нейлоновым же ремешком к бедру. Затем повесил три зажима с запасными магазинами с другой стороны. Все, теперь я укомплектован. Продолжающая бурчать что‑то издевательское Бонита тоже вооружилась, надев кобуру со своим неизменным «глоком».

— Mi Amor, ничего смешного, — заявил я ей уже всерьез. — Мы уже в деле, поэтому давай быть готовыми ко всему.

— Corazon, если ты думаешь, что я этого не понимаю, то ошибаешься, — заявила Бонита. — Я все же прошла специальную подготовку, и у меня воинское звание. А если ты думаешь, что это заставит меня прекратить выступать и спорить — то тут ты тоже ошибаешься. А если ты рассчитывал на что‑то другое, то тебе не следовало становиться моим фактическим мужем. Я на заре нашего знакомства другой не была и изменяться в будущем не собираюсь. И вообще заткнись, командир нашелся.

Последние слова она уже буквально промычала, заткнув мне рот поцелуем и чуть не повалив меня на столик у иллюминатора.

— Ладно, — шепнула она мне, отпустив, — пошли наверх — осмотримся.

Мы поднялись по тесному крутому трапу в кают‑компанию, где молодой парень с индийской внешностью и иссиня‑черными кудрявыми волосами, одетый в белую футболку и расписные шорты, расставлял по длинному столу кружки, кофейники, сахарницы и какие‑то бисквиты в вазочках.

На трапе из ходовой рубки появились босые волосатые ноги, и к нам спустился капитан.

— Я понял, что вы главный у этой команды? — спросил он, протягивая руку. — Я капитан Соуза. Альберто Соуза. Эта посудина принадлежит мне, и я же на ней за шкипера.

— Приятно познакомиться. Андрей. — Я пожал протянутую руку.

Ладонь у шкипера была мозолистая, шершавая и твердая, как доска. Он задержал мою руку в своей не слишком вежливо и спросил: