Вячеслав Шалыгин - Перебежчик

– Мы уже начали, – Грин указал на строй бульдозеров, который как раз приближался к руинам. – Видите, как здорово получается, когда все одинаково мыслят? А представьте, что будет дальше, когда мы научимся вместе делать что-нибудь более сложное.

– Мурашки по коже, – признался генерал.

– А мне напиться хочется, – вдруг сказал Архангел. – Нет, не оттого, что чувствую себя динозавром, вымирающим видом. Просто за победу. Сто грамм фронтовых.

– Правильная мысль, – поддержал Учитель. – Товарищ генерал, разрешите?

– Еще и присоединюсь, – Алексеев взглянул на Фила. – Идешь с нами?

– Я позже, простите, сначала мне Вику надо найти. Она где-то близко, я чувствую. Найду ее, и мы вместе придем, хорошо?

– Вон там наш штабной вагончик будет стоять, – Алексеев указал на южную окраину поля. – Приходите. Выпьем. Вы заслужили большего, но пока хотя бы такой праздник устроим.

Грин отсалютовал и поплелся в сторону руин. Вика находилась где-то там, среди пестрой толпы. Одинокая, потерянная, слабо понимающая, что происходит и как ей удалось выжить. Ее следовало срочно отыскать. И это срочно требовалось не только Вике. Это как глоток воздуха требовалось Грину. Для него война могла закончиться только в тот момент, когда он обнимет Вику. Потому что война – это смерть, а Вика, как и любая женщина, – это символ жизни, ее продолжения. Вот и получалось, чтобы снова окунуться в жизнь, Грину требовалась Вика. Требовались ее тепло и любовь.

И прощение. Да, именно прощение за то, что он заставил ее пережить столько кошмарных минут, часов и дней. За то, что не доверил ей все свои секреты и тем самым обрек ее на нечеловеческие муки. За то, что не сумел уберечь ее от вражеского плена и психологической обработки в казематах Сопротивления. За все это и все прочее, о чем Грин мог и не догадываться, но что имело значение для Вики.

«А праздники и чествования подождут. Да и не нужны они. Снова пройти по нашей, только нашей, свободной Земле – именно так, с большой буквы – само по себе праздник».

«Ты прав, – вдруг вышла в мысленный эфир провидица. – Но надолго ли этот праздник? Ты ведь понимаешь, что Дракон слишком уж легко сдался. И эта его странная фраза. Странная, если не сказать больше… Правитель двухсот пятнадцати миров определенно знает, что делает. Ему плевать на то, как выглядят его действия в глазах людей, ему важно быть, а не казаться. Быть правителем, а не легендой. Он явно что-то замыслил. Первое, что приходит на ум – оставить людей и индиго наедине, чтобы они перебили друг друга в процессе борьбы за власть. Ведь у индиго лучше организация, но обычные люди опытнее и сильнее. Потери будут у всех. И вот когда расщепленное человечество ослабеет, тогда Дракон вернет на Землю-216 и виверр, и серпиенсов».

«Да, провидица, я думал об этом и думаю до сих пор. И чем больше я думаю на эту тему, тем сильнее верю, что… этого не случится. Дракон ошибся раз, впустив меня в свое сознание, и ошибается снова. Он недооценивает людей, поскольку ему, как любому тирану, неизвестно слово «компромисс». А мы построили на этом слове целую цивилизацию. Так что мы непременно найдем компромисс, и Дракон окончательно оставит нас в покое».

«Возможно, ты прав».

«До завтра он точно не вернется».

«Я поняла намек, до завтра ни слова в мысленном эфире, обещаю».

Грин целиком и полностью вернулся в реальность и пробежал взглядом по толпе. Радостные, возбужденные люди мелькали перед глазами, как разноцветные части калейдоскопа. Филипп даже на минуту остановился, чтобы сосредоточиться и войти с толпой в своеобразный единый ритм. И как только ему это удалось… он увидел Вику.

Выглядела Вика не очень. Шла навстречу Грину бледная, осунувшаяся, растерянная. Все, как и чувствовал Филипп, мягко прощупывая ее сознание через мыслесеть. Но стоило Вике увидеть Грина, она мгновенно преобразилась и даже сумела слабо улыбнуться.

– Привет, – Грин прижал Вику к себе. – Все было не напрасно…

– Я вижу, – прошептала она. – Люди говорят только о тебе. Хотя многие даже не в курсе, как ты выглядишь.

– Нет, я не о том. Ты жива, я жив, мы свободны. Значит, все было не напрасно.

– Спаситель человечества и так мелко плаваешь, – Вика вздохнула. – Ты, я… а как же остальные?

– Так же, как мы. В этом весь смысл. Если бы мы раньше поняли, что «я» и «мы» – это одно и то же, победили бы чужаков без всяких ухищрений, вроде телепатических сетей и ментальных ударов.

– Я пока слабо понимаю, о чем ты говоришь, но верю тебе. Как хорошо, что ты меня простил…

– Я и сам хотел просить у тебя прошения…

– Извиняюсь, что как всегда не вовремя, – нарочито бодрым тоном произнес вынырнувший из толпы Борис.

– Да, простите нас, – мягким бархатистым голоском проворковала какая-то девушка.

Грин обернулся. Рядом действительно стоял Боря, который держал за талию, наверное, чтобы не унесло людским потоком, очаровательную блондинку лет семнадцати. Оба смотрели на Грина и Вику как начинающие актеры, приготовившие забавный, по их мнению, розыгрыш. Лукаво, но немного наивно.

– Наш пострел везде поспел, – Грин усмехнулся. – Час, как из вражеского тыла, и уже с поклонницей? Боря, ты меня удивляешь.

«Сейчас еще сильнее удивлю, – вдруг прозвучал в голове у Грина голос извне. – Давай знакомиться вживую. Как тебе фокус? Зачетный?»

«Боря, тво-о-ю-ю мать! «Голос извне»?! Это все время был ты?!»

«Не выражайтесь при дамах, Грин, – строго одернула его провидица. – Что за воспитание у вас?»

«Мы договорились – до завтра ни слова в мысленном эфире, – напомнил Филипп. – Вы обещали».

– Да, простите, Филипп, не сдержала обещания, – с улыбкой сказала блондинка и протянула руку. – Юля.

– Филипп, – у Грина отвисла челюсть. – Это вы… «провидица»?

«Я, Филипп, я. А почему вы так удивлены?»

– Ой, а я вас знаю, – вдруг сказала Вика и слабо улыбнулась Юле. – Только не припомню, откуда?

– Из предвидения, дорогая, – провидица тоже улыбнулась. – И из мысленных бесед. У нас это часто бывает.

– Честно признаюсь, я представлял вас другими, – также с улыбкой глядя на «голос извне» и «провидицу», сказал Грин.

– Меня ты представлял немолодой мужеподобной брюнеткой, просиживающей в темном будуаре с картами Таро в руках и с вечной папиросой в зубах, – провидица чуть склонила белокурую головку набок и хитро взглянула на Фила. – Так?

– Что-то в этом роде, – Грин окинул ее взглядом. – Что ты совсем юная да еще красавица-блондинка, я, честно говоря, не мог и предположить.

– И все-таки ты тормоз, Грин, – вздохнул голос извне. – Как могла она быть немолодой, если индиго начали рождаться только после 1986 года? Нет, с точки зрения подростков, и тридцатилетние уже старики, но ты-то не юноша.