Рэндалл Биллс - Мечта

И он знал всё, что говорили об «Экстерминаторе». Лёгкий мех, страдающий ожирением. Средний мех с манией величия. Рабочий мех со слоновой болезнью. Последняя фразочка нравилась ему особенно.

Но все эти комментарии, по мнению Андрея, совершенно не соответствовали действительности. Дизайн этого меха был создан только для воина, обладающего понятием о маневре. И о скорости. Хотя «Экстерминатор» и не обладал огневой мощью других тяжелых мехов – даже в сравнении с некоторыми машинами средней тяжести он едва мог сравниться в этом отношении, вынужден был признать Андрей – но хороший воин не нуждается в здоровенных пушках. Хороший воин нуждается в машине, которая подходит ему настолько, что он чувствует себя в командном кресле, как в родном доме. С такими представлениями – и с готовностью, им следовать – даже небольшая огневая мощь становится смертельной.

– Андрей.

Андрей отвернулся, наконец, от своего только что отремонтированного и модернизированного меха и взглянул в глаза своей спутнице. Боль в правой икре, которая осталась ещё от старого ранения, полученного в бою против повстанцев, медленно утихала. Зато на её место пришла новая.

– В чём дело, Андрей? – как обычно, Дана видела больше, чем многие другие люди. Андрея охватило чувство, будто её глаза проникли к нему внутрь и вытащили на поверхность всё, что в нем творилось.

– Я просто взвинчен и все время думаю о том, как это будет – вновь вести его в настоящий бой, – ответил он и снова отвернулся. Иногда так легче.

– Ты уверен?

– Уверен в чем?

– Что это все?

– А что еще может быть?

– Николай?

На какой-то момент желудок Андрея сжался, потом он опять повернулся к Дане, попытался улыбнуться и смущенно пожал плечами. Опять эта пропасть между нами. Андрею казалось, что этот жест он слишком уж часто вынужден был оттачивать в общении с Даной.

– Андрей, как долго ты еще намерен сомневаться в своих способностях? Сколько ты будешь сравнивать себя с твоим братом?

Пока это делают все остальные. Пока это делаешь ты…

– Я знаю, знаю. Наверное, просто рецидив старой болезни. Дурная привычка. – Он поту пился и стал бездумно массировать правую икру – впрочем, на этот раз боль была просто отговоркой.

– Я всего лишь немного нервничаю, – на этот раз ему даже не пришлось врать.

Дана положила руку на его плечо и прижала его к себе. Он позволил ей это сделать и тоже обнял ее, стараясь не встретиться с ней взглядом. Глаза, излучающие такую любовь, какую только может пожелать для себя мужчина. Глаза, которые так же сияют ради иного дела. Впрочем, Андрей ни секунды не сомневался в привязанности к нему Даны. Но что-то в нём протестовало против её второго увлечения, против пламени, которое так же ярко – или еще ярче? – горело, как и её восхищение им. Неужели меня в самом деле недостаточно?

– Пора, Андрей, – Дана еще раз прижала его к себе и отступила на шаг. Хотя она никогда не использовала духов, Андрей ощутил её запах – и он вдохнул его, чтобы запомнить. Мужчина, пытающийся удержать то, что уже более не может ему принадлежать.

Еще раз он впитал в себя её красоту и развернулся. Узлы внутри него стягивались все туже, пока Андрей шел по весенней траве к своему меху. Он не заметил, что мокрая земля облепила его сапоги.

Дойдя до ноги своей машины, Андрей ухватился за поручни металлической лесенки и начал подниматься.

На полпути, блуждая в мыслях Бог знает где, он поскользнулся правой ногой на ступеньке и, не успев опомниться, повис на руках, раскачиваясь и стукаясь о мех. Удар оказался довольно чувствительным.

– Андрей?!

Тревога в голосе Даны его немедленно успокоила. Узлы боли и сомнений, свернувшиеся у него внутри, казалось, на мгновение ослабли. Он прижался лбом к прозрачному бронестеклу своей кабины.

Она любит меня. Она в самом деле любит меня. Может быть, этого достаточно. По крайней мере, пока.

– Всё в порядке, – выдавил он из себя. Его лицо горело от стыда. – Я просто не следил за своими ногами.

– На поле боя тебе придется следить за тем, куда ты ставишь ноги, Андрей Керенский! – от ветила Дана. В её голосе явственно слышалось то, что ожидает его, если он не последует её совету. Несмотря на напряженную ситуацию, Андрей невольно улыбнулся. Первая правдивая улыбка за слишком долгое время.

– Я так и сделаю.

Андрей медленно поднимался по лестнице, стараясь отбросить в сторону или запихать подальше в угол свои чувства и мысли. Хотя бы ненадолго. Если я сегодня погибну – легче никому не станет и уж точно – не мне. Добравшись до последней ступени, он перешел на плечо «Экстерминатора» – на этот раз осторожно переставляя ноги – и прошел к задней части кокпита. Добравшись до нее, он открыл входной люк и вполз внутрь машины, после чего закрыл и зафиксировал люк за собой. Андрей повернулся и вытащил из ящика, расположенного поблизости от командного кресла, лёгкую одежду.

Он расстегнул комбинезон, натянул на себя верхнюю часть боевого костюма с длинными рукавами – синтетическая огнеупорная ткань, прошитая бесчисленными крохотными проводками, холодила кожу. Потом он полностью снял комбинезон и, как обычно, решил не надевать перчатки, которые вообще-то были частью костюма – он чувствовал себя в них неуютно. Следуя дурной привычке, он вообще собирался обойтись без хладокостюма, однако осознал, что отказываться от помощи этой высокотехнологичной системы просто глупо. Андрей полностью оделся в костюм и затолкал комбинезон в ящик, закрыл и лег в командное кресло. На него нахлынули визуальные и тактические данные – высокоупорядоченная симфония, состоящая из знакомых запахов, картин и прикосновений.

Дома.

Андрей на мгновение откинулся на искусственную кожу и с удовольствием почувствовал прикосновение ещё прохладного и немного жестковатого материала к спине. Последняя концентрация перед боем. Он расслабился, закрыл глаза и в последний раз привел в порядок свои мысли. Когда все это останется позади, я расскажу Дане, что чувствую.

Он даже почти поверил сам себе.

Андрей потянулся и отключился от всего, что могло ему помешать. Он взялся за большой переключатель, расположенный рядом с креслом.

Стоило ему перебросить его в положение «включено», термоядерный реактор под его ногами тихо загудел, просыпаясь к жизни. Глухая вибрация, исходящая от него, заставила Андрея содрогнуться. Он почувствовал, что на руках появилась гусиная кожа.

Потенциал.

Именно так Андрей всегда ощущал свою машину. Для него его мех не был ни орудием уничтожения, ни чисто научным достижением – и даже не огромной кучей прогрессивных технологий. Просто потенциал. Возможность делать то, что должно быть сделано. Достичь того, что должно быть достигнуто. Хорошего или плохого. Вечно один и тот же вопрос.