Рэндалл Биллс - Мечта

Андрей отвел взгляд и посмотрел вверх, в сторону одного из последних лучей заходящего солнца, который отражался от гладкой поверхности здания. Он вдруг почувствовал, что не имеет ни малейшего желания отвечать на вопросы своего друга.

И теперь он знал, почему. Всегда у меня появляется это дурацкое чувство, когда речь заходит о Николае и его планах построения нового общества. Я их попросту не знаю. Наконец, Андрей снова повернулся к Уиндхэму Выражение лица его друга было очень серьёзным и Андрей, взглянув в его глаза, принял решение. Что бы Николай не делал, я знаю, кто мне друзья. И именно так он собирался с ними обращаться.

– Я тоже не всё знаю. Да, у него масса идей, но делился он со мной лишь немногим – по крайней мере, до сих пор. И подразумевают ли его планы ограничение вашей религии… я не могу этого в данный момент сказать, – Андрей ненавидел сам себя за этот расплывчатый ответ. Он чувствовал себя почти виноватым в том, что не может сказать другу ничего больше.

Уиндхэм глянул в сторону, любуясь роскошными красками заката, заставившими весь фасад дома пылать огнем. Андрей почувствовал, как веявший до сих пор легкий бриз усилился до настоящего ветра, который заставил его поежиться. Будем надеяться, это не знак.

Уиндхэм вновь повернулся к Андрею:

– О'кей, Андрей. Но ты дашь мне знать, если узнаешь что-нибудь еще? Что-нибудь? Андрей с минуту помолчал. Он взвешивал возможные последствия. Что сделает Николай,

если узнает, что Андрей разбалтывает секретную информацию? Личное наказание его брата окажется куда тяжелее любых служебных взысканий, которые он может получить за шпионаж. И все же он кивнул.

Они обменялись рукопожатием и долгим взглядом, прежде чем разошлись, кивнув друг другу на прощанье. Андрей был уверен в том, что поступает правильно. Что бы ни случилось, независимо от любых новых обществ во всей Вселенной – если в них больше не играет роли дружба, то я не желаю быть частью нового порядка Николая.

С небес Страны Мечты лил ледяной дождь, перемешанный с немилосердными порывами ветра. В это время года ливни имели особое значение для планетной экосистемы: они убирали из воздуха споры псевдополипов. Эти споры буквально переполняли собой атмосферу, пусть и ненадолго, на несколько недель в году – по крайней мере, так уверяли колонисты всех «новеньких» – воздух был ими забит столь плотно, что на ум приходило сравнение с тучами злобных ос. Солнце в это время можно было увидеть лишь сквозь дымку, затуманенное спорами, которые отчаянно пытались исполнить свое биологическое предназначение, прежде чем немилосердное светило, наполняющее жарой окружающее пространство после периода дождей, не положит скорый и ужасный конец их краткому существованию.

Необычная симбиотическая связь между полипоподобной наземной растительностью, названной колонистами «псевдокустами» (хотя они могли лишь отдаленно напомнить кому-нибудь кусты, да и то – разве что темной ночью) и огромными полиповыми отмелями, произрастающими в океанах, почему-то вызывала всегда в Андрее ощущение неприятия каждый раз, когда Дана восторженно ему об этом докладывала. Невзирая на его скепсис, она продолжала восхищаться инопланетной фауной. В последние недели она после работы установила на угрожающе хлипкой надувной лодке голорекордер и слонялась по морю между колониями псевдополипов, в то время как они выныривали на поверхность и выстреливали в воздух облака спор из своих гротескно раздутых тел. Эти споры вымывались из атмосферы дождями, по которым в это время на Стране Мечты можно было сверять часы, и опыляли таким образом псевдокусты на материке. Смогу ли я когда-нибудь назвать эти штуки просто кустами? Псевдокусты отвечали на такую услугу тем, что – насколько этот вопрос в данный момент был исследован – экстрагировали из спор некое определенное вещество, которое через корни попадало в грунт, уносилось сточными водами в океан и там инициировало размножение псевдополипов.

К несчастью, эти споры растворялись в дождевой воде – Андрей предполагал, что таким образом они лучше перерабатывались псевдокустами – и превращали таким образом каждый ливень в настоящую световую феерию, окрашенную в золотые тона. По крайней мере, пусть этому зрелищу радуются те, кто восторгается эволюционной биологией. Для всех остальных дождь означал противную слизистую плёнку, покрывающую все и вся.

Андрей зябко повел плечами, укрытыми дождевиком, и быстро проскочил фронтон очередного здания на своем пути. Он едва не поскользнулся на недавно уложенном сталебетоне. Небо плачет? Может быть. По-моему, это больше похоже на то, что Страна Мечты мочится нам на головы. И кто-то еще утверждает, что мы, наглотавшись этих энзимов, не забеременеем псевдополиповыми детишками!

Андрею пришлось остановиться – он попал ногой в незамеченную вовремя канаву. Его правая штанина тут же промокла до колена. Он глубоко вдохнул, осознавая, что гнев его направлен, скорее, на его сумасшедшего братца, чем на дурацкие полипы, которым только и надо было, что размножаться, и заторопился дальше. Хозяин позвал -я прибежал.

Андрею с трудом удалось подавить саркастичный комментарий по поводу собственной силы воли, пока он преодолевал последние метры по направлению к командному посту Звёздной

Лиги. Конечно, в присутствии Николая никто не называл это здание так, однако за его спиной все, похоже, сошлись именно на этом названии. Андрей не был исключением.

Добравшись до двойной двери, Андрей едва не вывернул себе суставы, дергая за ручки. Заперто!

– Никки, что за дьявол?! Ты выдергиваешь меня из постели в совершенно неурочное время, а сам и носа не кажешь? – завопил Андрей в темноту. Он едва не развернулся, чтобы отпра виться обратно в кровать. Однако что-то внутри здания привлекло его внимание.

Андрей попытался что-нибудь разглядеть сквозь залитые дождем оконные стекла двухэтажного дома. Через неплотно прикрытую дверь в дальнем конце коридора просачивался слабый свет. Иногда он переливался всеми цветами радуги, словно к нему прикасались руки Мидаса – когда световые блики падали на золотистую пленку, которой покрылось оконное стекло от полипового дождя. Что-то непохоже, чтобы этот дождь когда-нибудь прекратился. Почему, ради всего святого, любой мир, который мы колонизируем, должен иметь свой многомесячный период дождей?

Прикосновение холодного, мокрого стекла немного утихомирило головную боль – Андрей прижался к окну лбом и стал размышлять, сойдет ли ему с рук, если он сейчас развернется и отправится восвояси. Вряд ли. Он оторвал голову от стекла и громко, отчетливо постучал в окно.