Михаил Перешивкин - Хозяева леса и другие рассказы

— Как вы думаете, Кирилл Палыч, сегодня будет ясная погодка или как всегда?

— Даже не знаю, что вам сказать, Александр Михайлович. Давайте выйдем и проверим. Как вам такая идейка?

— Что ж давайте.

Старички встали со своей постели и аккуратно застелили ее. Поочереди умывшись, они сели завтракать за стол. Один из них выглянул в окно и сказал.

— Ну вот видите. Что я вам говорил. Как всегда.

— Ну ничего. Жили двадцать лет без солнца, да и еще проживем.

— Но это довольно спорный вопрос, нам уже за…

— Вот только не начинайте опять про свое, Александр Михайлович. Жили и будем жить, зачем нам помирать?

— Ох извините, я опять про свое, ради Бога извините.

— Ничего, бывает.

Позавтракав, старички оделись, зарядили ружья и вышли из своей ветхой лачуги на охоту.

— Пожалуй, Александр Михайлович, сегодня и не такая плохая погодка.

— Вы правы, Кирилл Палыч. А вот помните три года назад, когда солнышко выглянуло?

— Конечно помню. Тогда над нами еще самолеты пролетали. Вы еще предположили, что война началась.

— А что, самолеты и в самом деле были военные.

— Так может просто президент летел.

— А зачем президенту четыре истребителя и два грузовых?

— Ох, не знаю, Александр Михалыч, это не наше дело.

— Да, но все же интересно.

— А зачем тогда, по-вашему, мы сюда переехали? Специально, подальше от цивилизации?

— Да, да. Я помню. Тайга, свежий воздух, здоровье, все помню.

— А вот вы, Александр Михалыч, все говорите «Нам уже за девяносто, нам уже за девяносто». Так вот из-за свежего воздуха мы столько и живем.

— Вы однозначно правы, Кирилл Павлович.

— Ну так если наш разговор пошел о воспоминаниях, хочу напомнить, о нашем с вами, Александр Михайлович, грешке.

— Упаси Господь, Кирилл Палыч. Что же мы с вами могли натворить то, а?

— О, да ты я смотрю, Александр Михалыч, уж совсем позапамятовал, как мы с тобой паренька то молоденького ухондохали?

— Ой, Кирилл Павлович, зачем вы так? Парниша сам стрельбу начал. Да и еще помните, как орать стал? «Не дамся вам упыри проклятые!». Какие же мы с вами упыри. Подумаешь пару морщин, да и кожа уже бывалый цвет потеряла. Но на упырей мы с вами никак не тянем. И вообще я давно говорил, что это бандит какой-то. Не может нормальный человек через самое сердце тайги пробираться. Точно от милиции бежал. Да еще помните, он из «АК-47» палить начал? И опять же зачем нормальному человеку в лес с автоматом ходить? У нас пока слоны не водятся. Да если бы и водились, то на них нужно не с «АК-47» идти, а со специальным ружьем, для слонов.

— Ну вы и разошлись, Александр Михалыч. Вина вас точно мучает. Вы бы не стали так распинаться, я вас знаю.

— Да ничего меня не мучает. Вы же в него больше патрон всадили.

— Так иначе мы бы его не одолели. Он же весь в броне был. Да и самое главное в противогазе. Кстати, Александр Михайлович, мы ведь с вами так и не додумались, зачем ему противогаз?

— Так, Кирилл Палыч, я же сразу сказал, что он военный и что война началась.

— Ха, ха. Вот вы и попались, Александр Михайлович. Кто мне только что втирал, что это бандит был? Или это у вас с память проблемы начались?

— Упаси Бог, я такого отродясь не говорил и на память пока не жалуюсь. А вы, Кирилл Павлович, не говорите ерунды. Вы еще скажите, что война началась ядерная и что весь мир лежит в руинах. Да, и еще скажите, что люди спаслись только в метро.

Оба старичка рассмеялись и начали углубляться в Тайгу…

— Кирилл Павлович.

— Да, Александр Михайлович.

— Вот я тут прикинул.

— Последний раз, когда вы прикинули, я чуть не лишился руки.

— Да нет же, в этот раз медведи тут не причем! Я вам про другое. Помните, когда мы оленя пристрелили, у него оказалось два…

— Да, да, я помню.

— Вон в небе!

— Что, опять грибов переели, Александр Михайлович?

— Да нет же, мне не до вежливости. Вон там видишь, за той сосной?

— Хм… А вы про падающую тарелку с марсианами? Так я ее давно заметил.

— Ну какой же ты тупой, или слепой я не знаю! Подойди на мое место! Вон! Видишь!

— Ух ты… Извините, Кирилл Павлович, не заметил.

Далеко в небе летел горящий самолет, издававший дикий рев, который стал слышан только сейчас.

— Как это прикажите понимать? Кирилл Павлович?

— Да как, как… Война все-таки началась. Как это еще понять?

— Как вы думаете, где он рухнет? По-моему в километрах в ста отсюда.

— Вы правы. Надо поспешить.

На утро следующего дня старички уже разглядывали обломки еще дымящегося, грузового самолета, рухнувшего в березовую рощу.

— Это «АН-12», их еще в СССР производили.

— Да вы правы Кирилл Палыч. Их не только у нас, их и в Китае штамповали.

— Это вы удачно подметили, Александр Михайлович. Так, не расслабляемся. Ты посмотри с той стороны, а я с этой.

Старички принялись исследовать самолет.

— Ну же…Давай. Эй, Кирилл Палыч, ну-ка помоги мне.

— Что у тебя тут?

— Да насколько я помню, здесь должен быть вход в кабину пилота. Помоги мне открыть дверь.

— Давай на счет три. Раз, два, три! — Дверь с грохотом отворилась и из кабины пилота вывалилась обгоревшая фигура. — Ох, вот так запашок!

— Кирилл Павлович, вам разве не известно, что над мертвыми смеяться нельзя?

— Упаси Бог, Александр Михайлович, разве я смеюсь, я всего лишь констатирую факт. Здесь и в самом деле пахнет несусветно скверно.

— Пахнуть-то оно пахнет, но если бы вы сказали на счет запаха до того, как мы открыли дверцу, то это относилось бы не к покойнику, а просто к обломкам самолета. А вы сказали про запах после того, как мы открыли дверцу… Так что вы Кирилл Павлович, только что упрекнули покойника в том, что он скверно пахнет. Вам после этого не стыдно, нет?

— Помилуйте, вы считаете, что я…

— Эй… Хррр… Помогите… Мне. — Неожиданно раздался чей-то хрипловатый голос из кабины пилота.

— Ой, Кирилл Палыч, ты меня совсем заболтал. Я из-за тебя про пилота забыл.

— Так вот же пилот лежит.

— Да, а откуда по-твоему голос, молящий о помощи?

— Без понятия.

— Ладно, тогда я намекну. Вот ты думаешь легко управлять здоровой махиной в одиночку?

— А, второй пилот? — Старик заглянул в кабину и сказал. — Так там двое в креслах сидят. А кто же тогда это. — Кирилл Павлович перевел взгляд на только что выпавшее тело. — Я понял! Это же радист.

— Кокой ты догадливый, Кирилл Палыч.

Оба дедка забрались в обгоревшую кабину и стали ее обследовать. Со всех сторон висели обуглившиеся провода, из различных приборов по-прежнему сверкали искры. Один из пилотов опрокинул голову назад, и было четко видно, как осколки лобового стекла разворотили ему все лицо и горло. Второй же, можно сказать лежал в кресле.