Стас Устенко - Наблюдатель

– Понимаете, что произошло? На правило лезвия Оккама все наплевали и начали плодить сущности без острой на то необходимости. Создание пушки Тесла и распространение информации о ней привело к тому, что три великие державы стали монтировать защиту от страшного оружия – вроде бы, благие цели, а развертывание этой защиты разделило единый мир на три независимых блока, умножило сущности и окончательно запутало положение дел. Вместо единого мира у нас теперь три совершенно разных, и каждый развивается по своему пути, а технологии беспроводной передачи энергии так и остаются уделом военных, достоянием народа их никто не сделал…

– Позвольте, но как об этом кто-либо узнал? Я о независимых блоках, на которые разделен мир. Что, есть способ переходить из одного пузыря в другой?

– В том-то и дело. Особый отдел был создан, когда появилось слишком много свидетельств существования людей, которым подвластен такой переход. Их сведения давали четкую и логичную картину происходящего в той или иной вариации, а так как между собой данные феномены не могли контактировать, вероятность сговора исключается.

– И после этого вы говорите мне, что путешествия во времени невозможны? У вас же тут люди в параллельные вселенные ходят!

– Ну, с точки зрения современной физики все логично. Переход в параллельные пространства вариантов вполне допустим, при этом пространственно-временной континуум не нарушается, действуют и другие законы науки. А вот перескок во времени идет вразрез с нашими представлениями о физическом мире. Поэтому мы считаем, что у вас просто выгорел ряд кластеров в мозгу – после получения сильнейших ясновидческих способностей. Наш разум – это всего лишь большой компьютер, который запоминает и фиксирует происходящее вокруг. У вас получилось так, что объем его памяти переполнился. С помощью какой-то антенны вы всосали в себя уйму информации, вот компьютер и уничтожил ту, что счел ненужной – которая не помещалась в буфер. Это то, что мы знаем. Так понятно?

– Я уже стал забывать, с чего вы начали, но суть уловил, – я улыбнулся. – А как вы планируете использовать меня в новой должности?

– Ближайшей задачей особого отдела становится наблюдение за происходящими и предстоящими опытами на подземной станции «Центр» с ускорителем частиц «Ленин-8», а также контроль хода работ над созданием несколькими советскими учеными теорий о возможности путешествий со сверхсветовой скоростью.

– То есть вы хотите с моей помощью изменить то, что произошло и было описано в «Молескине»?

– Да. Я включаю вас в группу надзора за ускорителем «Ленин-8» именно потому, что там хотят проверить теории сверхсветовых путешествий и перемещений во времени. Ваши знания могут оказать неоценимую помощь и нашей науке, и вам самому. Наблюдая и непосредственно участвуя в экспериментах, вы сможете получше разобраться и в причинах собственных проблем. Возможно, даже восстановить сгоревшие кластеры.

– Когда вылетаем? У меня только одна просьба – верните мне ту книжку, что забрали, – «Доктрину».

Двигатели самолета мерно гудели, но спать не хотелось. Откинувшись в кресле, я думал о произошедшем, пытался сложить мозаику. Не получалось. Во-первых, было совершенно неясно, когда мы с Сергеем совершили скачок во времени и пространстве. Я едва ли ни по секундам разложил события на последних станциях «Мет ро-2», выход на поверхность, сель, однако ни намека на изменение реальности вокруг нигде не просматривалось. Разве что встреча с синим гигантом… Во-вторых, окружающий меня мир казался каким-то нереальным, картонным, выдуманным. Такое чувство, что толкни эту реальность – и она развалится на бутафорские декорации, из-за покрашенного пенопласта выйдут статисты и робко улыбнутся – «розыгрыш!» Эти атомные танки с электромагнитными пушками в 1971 году – откуда? Или, например, воздушное судно на котором мы летим – ни в одной книге по военным транспортникам, а в юношестве я очень увлекался авиацией, не содержалось и намека на подобную конструкцию. Пропеллеры с обратной тягой, расположенные на задней части крыльев, несуразно раздутый корпус – это скорее даже дирижабль, чем самолет. И, в-третьих, история, которую мне поведал Брюсов. Сказать, что она похожа на бред сумасшедшего – значит не сказать ничего. Какие-то пузыри, разделяющие реальность на части из-за того, что люди начинают везде рисовать звездочки или свастики. Интересно, почему он не вспомнил все религиозные символы или эмблемы автомобилей? Вот, скажем, выпускает Mercedes миллионную машину – и реальность делится на части, а в другом пузыре поклонники BMW отправляют последнюю модель конкурента на свалку истории. Я до того живо представил себе такую картину, что заржал на весь самолет. Вероника обернулась.

– С вами все в порядке?

– Нормально, – я не выдержал и опять прыснул. – Слушайте, а откуда у вас такой самолет взялся? Подобных моделей советских инженеров нет ни в одном каталоге…

– А он и не советский. Немецкий, вернее – фашистский. Дата производства единственного опытного образца – апрель 1945 года. Ну зачем такой роскоши пропадать – испытали, изучили, да и поставили на вооружение.

Отличное, просто отличное парирование. Похоже, у них в любой ситуации найдутся железные аргументы. Ладно, не стану пока лезть на рожон.

– Сколько нам еще лету осталось?

– Полчаса, не больше.

Я откинулся в кресле и попытался закрыть глаза. Мысли в голове путались, одно воспоминание наползало на другое – просто броуновское движение какое-то. Но, так или иначе, необходимо выработать план действий. Допустим, сейчас нас закинут в этот «Центр», а скорее всего в какой-то блок рядом, и заставят следить за происходящим. Мое назначение туда понятно – зная содержание «Молескина», я смогу быстро вывести эксперимент в новое русло, если, конечно, ученые прислушаются. Возможно, мы даже сможем предотвратить массовую панику и гибель персонала станции – что ж, вполне благая цель. Но как мне вернуться обратно? И было ли вообще «обратно»? Прошло совсем немного времени, а я уже начал сомневаться в существовании той моей жизни в Москве двадцать первого века. Может, действительно, кластеры сгорели? Хотя, как я и отметил, и этот мир мне казался не менее призрачным. Хорошо, логика действий вырисовывается только одна – принять их правила игры, постепенно все глубже и глубже вникать в работу Особого отдела, копать и черпать знания – а там, наверное, что-то и выплывает. Ну, или эксперименты с ускорителем «Ленин-8» дадут положительный эффект, ведь не даром говорят, что путешествия со сверхсветовой скоростью меняют течение времени.

Кстати, начать можно уже сейчас – «Доктрину»-то мне Брюсов вернул, извинившись и сообщив, что ничего предосудительного в ней не находит, обычная инструкция для внутреннего пользования. Предназначалась она для высшего командного состава НКВД, но раз я сейчас в его ведомстве, то могу ознакомиться тоже. Я достал книжку из кармана и уже собрался углубиться в чтение, как вдруг за стеклом раздался громкий хлопок. Одновременно протяжно взвыла сирена и включилось аварийное, мигающее освещение. Тонкий холодок ужаса проскользнул по спине, я выглянул в иллюминатор и понял, что дела плохи. Правый двигатель горел, за крылом тянулась длинная лента черного дыма.