Дмитрий Новаш - Оракул Чернобыля

С одной стороны мозг понимал абсурдность происходящего и воспринимал поляну как опасность, но красота и правильные формы лужайки сбивали с толку, мысли путались в голове, и чем дольше я смотрел на нее завороженным взглядом, тем больше изменялось мое мнение. С каждой новой секундой оценка положения изменялась, вскоре мозг начал воспринимал увиденную поляну как островок безопасности среди безумной и опасной зоны. Что может быть более безопасно аккуратного зеленого газончика? — твердило подсознание. Хотелось пройтись по этому гладкому полю, снять опостылевшие военные ботинки и пробежаться по мягкой траве босиком. Хотелось упасть прямо в его центр и лежать на свежей, ярко зеленой его поверхности до бесконечности. Лужайке потребовалось всего три секунды, чтобы абсолютно овладеть моим разумом, я сбросил с плеча автомат и шагнул в сторону заветной мечты.

— Стоять, куда собрался? — Сифыч одним движением уложил меня на землю, и уже сидел, сверху заламывая мне руку.

— Пусти, меня. Ты не понимаешь, мне надо, — я изо всех сил старался вырваться из железной хватки сталкера, но у меня ничего не получалось.

— Таксист очнись! Это аномалия! Не смотри на нее! — Сифыч наступил мне коленом на шею, и я ткнулся лицом в опавшую листву.

Запах осенней гнили, исходивший от лесной постилки, на мгновение развеял наваждение. Я осознал, что произошло, и попытался заговорить с Сифычем, но листья, набившиеся мне в рот, помешали это сделать и из моей попытки вышли лишь невнятные звуки. Сифыч сидел на моей спине и, не обращая никакого внимания на мои поползновения, рылся в моем рюкзаке. Затем, что-то там отыскав, он перетянул мои руки пластиковым жгутом, и поднял меня на колени. Я старался не смотреть на поляну и лишь выплевывал полусгнившую листву изо рта.

— Сифыч я все понял, — пытался оправдаться я, стараясь не смотреть на поляну, — не знаю, что на меня нашло.

— Ни чего ты не понял, — злобно сказал Сифыч, — Смотри на нее.

— А может не надо? — я все еще отводил голову в сторону, но Сифыч заставил меня взглянуть еще раз на поляну.

Как только мой взгляд снова коснулся зеленой лужайки, желание вырваться из рук ненавистного сталкера охватило меня с новой силой. Я пытался вырваться из его рук, встать на ноги и броситься к своему счастью, но Сифыч не давал мне этого сделать, и мне приходилось, лишь беспомощно стоять на коленях в полутора метрах от смысла всей моей жизни, не смея к нему прикоснуться.

— Ну что хочешь туда? — спросил меня сталкер, когда я с новыми силами предпринял очередной рывок к лужайке.

— Сифыч, пожалуйста, отпусти меня, ну ты ведь не понимаешь, мне очень надо, — умолял его я, — я всю жизнь сюда шел. Ну что ты за человек такой? Отпусти, тебе говорят!!!

— Смотри внимательно, — сказал Сифыч, одной рукой сдерживая мои попытки броситься в аномалию, а во второй держа банку консервов, которую он извлек из моего рюкзака.

Он открыл железную крышку банки, дернув за предохранительное кольцо. В воздухе поплыл запах консервированного мяса, Сифыч недолго думая забросил открытую банку консервов на лужайку, которая пролетела метров пятнадцать и приземлилась на зеленую траву, ее содержимое расплескалось по поверхности, жирным пятном уродуя идеальную гладь.

Как только содержимое банки разлилось по лужайке, ее зеленая плоскость вздрогнула и прошлась волнами, словно она была сделана из металла, и по ней ударили огромной кувалдой. Затем семидесятиметровый круг изогнулся под землю, образуя гигантскую воронку, движущуюся по кругу против часовой стрелки, в виде зеленого водоворота, волнами в котором служили щетинки гладко постриженной зеленой травы. Каждая травинка в этом водовороте двигалась к центру вогнутого конуса, передавая соседней то, что находилось на ней. В мгновение ока банка тушенки, брошенная Сифычем, исчезла в жерле аномалии, и полянка приобрела свой первоначальный милый вид, не было даже жирных разводов в том месте, где несколько секунд назад упала банка.

Я, не отрываясь, смотрел на поляну, Сифыч тем временем взял свой огромный нож и разрезал путы у меня на руках.

— Сифыч не развязывай меня, — просил я все еще стоя на коленях, — Я не хочу туда.

— Все нормально, вставай, — сказал сталкер помогая подняться мне на ноги, — У тебя теперь к ней иммунитет.

— Точно? — я еще раз посмотрел на полянку что бы проверить свои ощущения, но желания по ней пройтись босиком не возникало, — а что это вообще за штуковина?

— Это «Морок», еще ее называют «Мираж» или «Последний Рай», — объяснил Сифыч, — но мне больше нравиться «Морок». Они по-разному проявляются, эта вот мечта гольфмэна, а есть и другие. Я как-то видел берег моря с песком и шезлонгами, даже солнце и шум прибоя как настоящие.

— А что ПДА ее не обнаружил? — поинтересовался я.

— Дело в том, что ни один датчик в мире не способен определять «Мороки», — продолжил вводить меня сталкер в курс дела, — их даже пробовали на камеры снимать, но ничего не вышло.

— А теперь у меня типа противоядия к ней? — я раскусил его трюк с банкой.

— Теперь да, на болты она не реагирует, только на мясо. Много она молодых сталкеров сгубила, — вздохнул Сифыч, — у меня вот первый раз вместо тушенки, друг лучший был, так и побежал в центр круга, не успели остановить. Спас он нас тогда.

— Извини, я не знал, — мне стало неловко.

— Забудь, все мы рано или поздно, — Сифыч не договорил, он повернулся и пошел обходить встреченный нами «Последний рай» по дуге в правую сторону, — пошли, темнеет уже.

Я схватил свой автомат и последовал за сталкером, пытаясь на ходу застегнуть свой рюкзак.

— Сифыч, а что там внутри, — спросил я своего спутника пока мы обходили аномалию.

— Где? — не понял моего вопроса сталкер.

— Ну, там, внутри «Морока», — пытался выразить я свою мысль подробнее, — куда банка укатилась, в центре водоворота?

— А кто его знает, — пожал плечами Сифыч, — оттуда еще никто не возвращался, что бы рассказать. Ты давай меньше болтай, а лучше по сторонам смотри. Стемнело. Скоро зверье должно проснуться.

Сообщение о просыпающемся зверье отбило охоту на разговоры, тайком от Сифыча проверив обойму я, повесил автомат поудобней, и стал внимательно прислушиваться к лесным звукам в то же время, поглядывая по сторонам в надежде не проморгать проснувшееся зверье. После того как мы обошли «Морок», Сифыч сменил быстрый темп ходьбы на бег и можно было заметить, что куда бы мы ни спешили мы опаздывали. Сумерки стали гуще, замечать препятствия, встречающиеся на пути, стало гораздо труднее. За время бега я дважды падал, но Сифыч из-за этого не останавливался, и мне приходилось прилагать немало усилий для того, чтобы не отстать. Через двадцать минут бега, Сифыч чуть не вбежал в аномалию, ему ужасно повезло и только после этого мы остановились.