Василий Горъ - Демон. Книга 1

– Стены мне не жалко. Грабителей – тоже. Главное, чтобы тебе было приятно им пользоваться… – Ира придвинула к себе тарелку и набросилась на еду. – Что расселся? Ешь, давай! Нам еще надо потанцевать, а потом добраться до постели: надеюсь, ты не думаешь, что я забуду о твоих предложениях?

– Ух-ты, какой роскошный номер!!! – замерев у входной двери, воскликнула Лола. – Ты снял его для себя одного?

– Нет… Для нас двоих… – усмехнулся Марк, и, подхватив девушку на руки, понес ее в спальню. – Надеюсь, ты не передумала скрашивать мое одиночество?

– Не передумала… – обхватив его за шею, захихикала девушка. – Только почему у тебя так тихо? Дай-ка я включу музыку, что ли. Кстати, у тебя есть шампанское?

– …и заставили врага позорно бежать… – слишком громкий голос диктора, возникшего на развернутом перед кроватью голоэкране, заставил Гомеса вздрогнуть и кинуть взгляд на появившееся изображение.

– Посмотрите, как это было! – на смену лучащейся восторгом физиономии ведущего новостного канала на экране возник истребитель, медленно разваливающийся пополам… – Видите? Вот эта стремительная тень, промелькнувшая за кормой первого сбитого на орбите Квидли Циклопа – 'Кречет' лейтенанта Гомеса, одного из десяти Демонов, которые…

– Переключи… – Марк потянулся к сенсору пульта управления, чтобы убрать с экрана ряд голографий, изображающих его и остальных ребят подразделения. Но не успел: Лола, уронив челюсть, смотрела на его лицо, возникшее рядом с виртуальным изображением 'Кречета'.

– Э-это ты? Правда? – поставив на паузу часть голограммы с портретами остальных Демонов, Лола расширенными от удивления глазами посмотрела на своего кавалера. – Точно! Вот эти двое были с нами в 'Северном сиянии', правда? Их звали Рикки и Вольф! Так вы что, правда те самые Демоны, которые защитили Лагос? С ума сойти…

– С ума сходить не надо… – вздохнул Марк. – Те самые…

Пропустив его фразу мимо ушей, девушка метнулась к панели управления в изголовье кровати, и, отмотав изображение на начало боя, ткнула пальцем в обломки взрывающегося корабля:

– Он по-настоящему взорвался? От твоей ракеты? И ты – самый крутой Демон в своем подразделении?

– Самый крутой? Я? С чего ты взяла? – сменив канал на музыкальный, усмехнулся Гомес. И, обхватив девушку за талию, притянул ее поближе. – Ну их, эти новости! Я прилетел сюда отдыхать…

– Ну как же! Я же слышала своими ушами, что ты первый сбил корабль Циклопов на орбите Квидли! Что из этого следует?

– Что ведущий – полный придурок. Читает текст, который готовили болваны. Первый корабль мы сожгли в открытом космосе. Очень далеко от Квидли-два…

– Но ведь сбил его ты? – уперев палец в грудь Марка, спросила Лола.

– Давай сменим тему, ладно? – расстроено попросил парень. – Не хочу говорить о войне. Кажется, ты хотела скрасить мое одиночество?

– Ответь только 'да' или 'нет', и я отстану…

– Да. Но…

– Никаких 'но'… – девушка задумчиво посмотрела в глаза улегшемуся на спину парню, и, стянув с плеча бретельку, прошептала одними губами: – Все будет так, как ты захочешь. И сегодня, и всегда. Обещаю…

…Лежа рядом с тихо посапывающей во сне Лолой, Марк безуспешно пытался уснуть. Увы, несмотря на бурно проведенную ночь и довольно большое количество выпитого спиртного, сна не было ни в одном глазу. То ли потому, что сутки без физических нагрузок показались его организму отдыхом, то ли из-за слов, сказанных его девушкой перед тем, как заснуть:

– Я так счастлива, что тебя нашла… Спасибо, герой!

'Знала бы ты, какой я герой… – угрюмо глядя в окно, за которым занимался рассвет, думал Гашек. – Теленок на веревочке, и только. Сидишь в своем кресле, смотришь на тактический экран и пытаешься вовремя запустить 'Касатку' или 'Пиранью' в цель, появившуюся перед одной из машин звена. Круто, правда? Еще иногда сажаешь машину на космодром. Или взлетаешь. Если Волкову лень. А потом стоишь перед объективами голокамер, улыбаешься и позволяешь вешать на себя медали. И называть себя героем, 'Мастер-пилотом' и спасителем Лагоса и Квидли… Бред!!! Волков, Семенов, Вильямс, Орлова – они действительно ЛЕТАЮТ. А я – балласт. Модифицированный, увешанный наградами и даже засветившийся в новостях балласт с БК-ашкой в голове. Транслятор команд лидера звена, и только…'

На душе вдруг стало так тошно, что Марк заскрипел зубами и потянулся к оставленной на тумбочке рядом с кроватью бутылке виски.

– Ты почему не спишь, милый? – сонно спросила съехавшая с его плеча Лола. – Тебе не понравилось?

– Ты была восхитительна… – сделав пару больших глотков, Гомес прислушался к своим ощущениям и поставил бутылку на место. – Просто на душе что-то не очень…

– Почему? – потянувшись к сенсору в изголовье, девушка затемнила оконное стекло, и, обняв Гомеса за шею, заглянула в его глаза. – Расскажи, может я смогу чем-нибудь помочь?

– Спи, девочка моя… – грустно улыбнулся Марк. – Мне уже ничем не поможешь…

– Ты что, стесняешься того, что с тобой сделали? – Лола приподнялась на локте, и, покрутив пальцем у своего виска, легонько шлепнула Гомеса по лбу. А потом, помрачнев, спрятала лицо у него на груди: – Знаешь, я помню свое детство урывками. Если верить врачам, то это нормальная реакция организма на стресс. А ведь я толком ничего не видела! Ни когда нас вталкивали в пропахший чем-то едким трюм грузового корабля. Ни во время взлета с космодрома. Ни при разгоне для ухода в гипер. Но очень хорошо помню ощущение панического страха или запредельного горя у всех без исключения окружавших меня взрослых. Мужчина в спортивном костюме, сидевший на полу рядом с погрузочным роботом, не отводил взгляда от палубы, под которой, как я потом догадалась, находилась корма и маршевые двигатели. И постоянно потел. Капельки пота, скатывающиеся по его лицу и оставляющие темные пятна на его груди, он не замечал. Но вздрагивал от любого постороннего звука. Так сильно, что я каждый раз пугалась. Его соседа непрерывно била дрожь. Смотреть, как у него трясется подбородок и руки, которыми он прижимал к себе постоянно рассыпающиеся свертки, тоже было страшно – он был ВЗРОСЛЫМ! И не мог, не должен был так бояться! Помню бледное, как снег, лицо кого-то из членов команды грузовика – молодой парень, таскавший нам воду и еду, до прыжка в гипер постоянно вжимал голову в плечи. Будто ждал взрыва. И еще каждые две секунды сглатывал слюну…

Лола, сделала небольшую паузу, провела пальцами по груди Гомеса, и, вздохнула:

– Женщина, рядом с которой я сидела, все десять часов в гипере тупо смотрела на голограмму своего сына, служившего на одной из уничтоженных Циклопами орбитальных станций. И по ее лицу непрерывно катились слезы. Помню мальчишку года на два младше меня, сжимавшего в побелевших от напряжения пальцах берет своего отца. Его мать, поседевшую от горя. Помню плач моей мамы, еле слышно повторяющей имена своих родителей… Знаешь, я поступала в Академию планетарной пехоты шесть раз…