Роман Злотников - Братство порога

Константин махнул рукой по направлению к Гархаллоксу, а сам пошел к ступенькам, ведущим вниз.

Архимаг провел рукой по лбу, вытирая пот, и выругался. Рука его оказалась измазана в крови.

— Ты видел, что здесь творилось, генерал? — устало спросил он.

— Я многое видел, — хмуро ответил Гаер, — но такого… я не мог себе и представить, что когда-нибудь окажусь лицом к лицу с таким ужасом. Тот-О-Ком-Рассказывают-Легенды воистину велик. Слухи о произошедшем разнесутся по всему Гаэлону в мгновение ока. И вряд ли кто-то из верных вассалов Ганелона вздумает сопротивляться власти нового государя. Мне не верится… неужели зубаны отправились обратно в Темный Мир все до единого?

— Можешь не сомневаться, генерал.

— Тот-О-Ком-Рассказывают-Легенды действительно достоин своего имени.

«Так и есть, — подумал Гархаллокс, — Константин знал, что делает. Вселить страх в сердца — вот чего он хочет прежде всего. А с теми, кто боится, можно сотворить что угодно… Так и есть… Но когда-то, давным-давно, мы говорили о том, как начнем создавать великую Империю — Империю людей, свободных от страха и лжи…»

Генерал Гаер выжидательно смотрел на него. Гархаллокс очнулся. И принялся давать указания:

— Вино и хлеб перевезти на Главную Площадь. А Площадь Плах очистить… от трупов, крови и… эшафот тоже необходимо убрать. И, кроме городской стражи, поставь у бочек с вином своих воинов — пусть построже следят за порядком. Не ровен час, снова возникнет давка.

— Слушаюсь, господин.

«Да что со мной? — думал Гархаллокс, спускаясь с эшафота. — Нам нужно спешить, значит, действовать надо наиболее эффективными методами. Константин прав. Он определенно прав…»

Городская тюрьма Дарбиона, как многие тюрьмы других городов, представляла собой огромную крытую яму с каменными стенами. Ни окон, ни дверей в этой яме, где словно полудохлые раки, копошились несчастные узники, конечно, не было. Был только выдолбленный с резким наклоном узкий тоннель с гладким деревянным желобом понизу. Через этот желоб в яму попадал желтый дневной и синий ночной свет, по этому желобу спускали в яму заключенных, по этому же желобу вытаскивали на вольный воздух крюками трупы. Иного законного способа покинуть вонючую яму не было. Кормить узников тюремщики считали излишним, поэтому бедолага, угодивший в застенок, мог рассчитывать только на своих родных и близких. Передавать еду в тюремную яму здешний персонал не только разрешал, но и одобрял. Нередко случалось и такое, что жалкие объедки того, что приносила добросердечная родня, все-таки скидывались по желобу вниз, таким образом попадая по назначению. Но — как ни странно — представители Ночного Братства городской тюрьмы не очень-то и боялись. Это одинокий бродяга, стащивший кусок хлеба на рынке, был обречен сдохнуть с голоду, постепенно слабея в жиже нечистот. Кому он нужен? Кто кого спросит за него? А уважаемому среди своих вору приходилось лишь немного потерпеть, пока товарищи по ремеслу соберут известную сумму и вручат тюремщикам. Тогда узника вытаскивали из ямы под видом покойника и в поганой телеге вывозили за пределы тюремного двора. Лишних вопросов никто никогда не задавал. А если б и задали? Безликий сброд без роду и племени, без имени содержался в городской тюрьме. Разве ж кто когда разберется, который тут помер, а который еще нет. В саму яму никто, кроме узников, никогда не спускался.

Совсем другая участь ждала тех, кого угораздило попасть в дворцовые тюремные подземелья. Система коридоров, по обе стороны которых располагались крохотные камеры, — вот что такое была дворцовая тюрьма. По коридорам разгуливала стража, единственная лестница, ведущая на поверхность, также надежно охранялась. Каждый узник при поступлении в подземелье вписывался тюремным писарем в большую книгу. Каждого покойника, прежде чем выволочь из подземелья, протыкали раскаленным прутом — для проверки. Убежать из дворцовой тюрьмы было почти невозможно. Почти — потому что среди тюремщиков нет-нет да и попадались те, кто за внушительную сумму мог бы и рискнуть решить участь какого-нибудь малозаметного бедняги. Но и то только тогда, когда был уверен, что про узника, которому он взялся помочь, давно никто не помнит. У высокопоставленных и государственных заключенных шансов сбежать не было ни одного. Если король не принял решения отправить узника на эшафот, если его родня оставила попытки вымолить у его величества прощение заключенному — несчастный был обречен гнить в тесном каменном мешке, не видя солнца, до самого последнего своего часа.

Обычная камера имела два шага в длину и столько же в ширину. Дверь камеры была сколочена из цельных бревен, а иногда — еще и дополнительно обита железом. В верхней части двери, как правило, помещалось небольшое оконце, забранное решетками. Изо всей мебели в камере присутствовал клочок прелой соломы, а нужником служила круглая дыра в углу.

В такую-то камеру и бросили рыцаря Северной Крепости Порога, почти бесчувственного, еще не вполне оклемавшегося от сильнодействующего заклинания.

Оттар находился в дворцовом подземелье всего несколько дней, но план побега в его голове сложился почти сразу. Оттар предполагал через оконце схватить за горло тюремщика в тот момент, когда он принесет ему ужин (в дворцовой тюрьме кормили один раз в день), и, угрожая смертью, вынудить открыть дверь. Северянин не сомневался, что ему удастся убедить тюремщика пойти на такое преступление — руки рыцаря сильны, держать тюремщика он мог сколько угодно, сжимая пальцы изо всех сил и время от времени чуть ослабляя хватку. Освободиться у жертвы не получиться, а за спасительную порцию воздуха в иссыхающие легкие человек может сделать что угодно. Да и нужно-то ему всего-навсего пару раз повернуть ключ в замочной скважине…

А дальше… А дальше будет просто. Он завладеет оружием первых же стражников, которые попадутся ему на пути, и с помощью оружия пробьется наверх. Тут уж его никто не остановит. Искусством охоты передвигаться неслышно Оттар овладел еще в детстве, когда охотился с голыми руками на пугливых гагар.

В этом плане присутствовало единственное слабое место. А именно: руки Оттара были прикованы к стене, дотянуться до двери он никак не мог.

Впрочем, и эту проблему он намеревался решить. Все время, которого у северянина было достаточно, со всей своей медвежьей силой он расшатывал железные крючья, которыми крепились к стене цепи, и уже добился в этом деле значительных результатов. Крючья ходили ходуном в своих отверстиях. Если бы Оттар мог сменить позицию, чтобы обрести удобный упор, он давно бы вытащил камни и вырвал крючья, но из-за небольшой длины цепей у него даже не получалось повернуться лицом к стене, да что там: он не мог даже выпрямиться в полный рост. Что ж, когда прямой путь невозможен, приходится идти обходным.