Денис Субботин - Принесите мне дракона

Несмотря на бодрые заверения Ворчуна, смотреть на руль без содрогания было невозможно. Каким-то чудом толстое деревянное, окованное железом перо не раздробило, и оно могло даже немного поворачиваться. Из-под оковки торчали лохмотья древесины.

А колёсам пришёл конец – полный и бесповоротный. Теперь можно было лишь ностальгически вспоминать о том времени, когда корабль «всего лишь» тянуло вправо, и его ход можно было легко скорректировать рулем и колесным тормозом. Прам рыскал в разные стороны и, оправдывая свое название, подобно вставшей на тропу гончей, выписывал по поверхности замысловатые зигзаги.

Дать сколь-нибудь значимую скорость было совершенно невозможно: как только колеса начинали крутиться хоть чуточку быстрее, вибрация и грохот становились совершенно нестерпимыми, грозя разрушить всю конструкцию. Вот и выходило, что весь путь придется проделать на малых узлах – ночью, по кишащей водяными троллями реке. Без патронов…

Темнота наваливалась неумолимо. Солнце вовсе не собиралось задерживаться на небосводе сверх отведённого ему времени, и время, когда еще что-то можно было предпринять, было на исходе.

Ян оглядел реку. Пока она была спокойной и тихой, равнодушной к чужой беде – людской там или орочей. Пока не стемнело. Вот тогда-то водяные тролли и полезут из всех омутов и бочаг – резвиться и искать пищу. Будучи не слишком подвижны вне воды, они не были опасны споро идущему по реке праму. Но искалеченный «Звёздный гонец» не шел – ковылял, спотыкаясь: почти безоружный, практически неуправляемый, без здоровых бойцов на борту. Самая что ни на есть добыча!

- Ворчун, к рулю, – Ян говорил тихо, но так велико было напряжение трапперов, что им казалось – кричал. – Вилли, к левой картечнице. Рок – всё оружие тащи сюда! Порох! Всё, что есть на борту! Наката, на тебе палуба. Как полезут – вычищай. Упаси Бог, эти твари ещё чего искалечат: куковать нам на воде, да недолго…

Ощущая нависшую смертельную угрозу, все работали споро и слаженно. Только Рок в самом начале, сознавая безусловную свою вину, рванулся было бегом, но зацепился за что-то, споткнулся и загремел кубарем по палубе. Даже в быстро сгущающихся сумерках было видно, как потемнело от стыда лицо гоблина. Впрочем, никто его не попрекнул за растяпистость, не улыбнулся даже – не до того было.

Прам словно почувствовал беду своих хозяев – пока ничего не ломалось, а что было сломано – о себе не напоминало. И, хотя темнело стремительно, на какой-то миг все поверили: проскочить всё же возможно.

Боясь спугнуть удачу, трапперы не позволяли себе даже намеком выказать вспыхнувшую вдруг надежду: старательно прятали заблестевшие глаза, с удвоенным вниманием вглядываясь в серый полумрак, и тщательно хранили каменно-невозмутимое выражение на лицах.

Уловки не помогли. Раздался громкий треск и нос прама подлетел кверху, потом, со страшным скрежетом, корабль перевалил через что-то твердое и еще раз подлетел вверх, когда через препятствие переваливались гребные колёса. Все это время экипаж отчаянно цеплялся за все возможные выступы, в попытках устоять на ногах и не рухнуть в темную, холодную воду. Как всегда Рок оказался самым неуклюжим – его в очередной раз сбило с ног и хорошо приложило о стену блокгауза.

- Проклятье! – проорал Вилли от картечницы, резко толкая рукояти вверх и открывая огонь. –Ян! Тролли! Тролли!!!

Почти тут же огонь открыл и Ян: обычно в две картечницы можно осадить первый натиск водяных троллей, а разогнавшийся прам может и уйти. Вот только их прам уже не разгонится – не уйти ему от мелькающих в звездном свете быстрых, блестящих спин, покрытых черной чешуей.

Ян попытался забыть о больных ребрах, не дающих ему нормально вздохнуть, и сосредоточился на стрельбе. Стиснув зубы, короткими очередями бил по воде, стоило только там появиться «бревну» - телу водяного тролля.

- У меня на пол очереди! – крикнул ему Вилли. Стрелял он редко – скорее огрызался – берёг патроны. Иногда вроде бы попадал.

Впрочем, несмотря на огонь, тролли упрямо пёрли к праму, стараясь быстрей добраться до вожделенной добычи.

Вот один, улучив момент, изогнулся дугой и забросил своё почти трёхметровое тело на палубу. Тут не сплоховал Наката: скользнул к голове твари, пока та приходила в себя и пыталась сориентироваться, коротким скупым ударом вонзил меч в затылочную кость – как раз в том месте, где был расположен маленький мозг. Все так же ловко и экономно, ниппонец отскочил назад, вовремя избегнув судорожного, предсмертного удара хвостом.

- Молодец, Наката! – крикнул Ян, поддевая плечом картечницу и опуская ее ствол как можно ниже. Тролли подплыли уже вплотную и лезли на палубу. Прам нехотя вываливался вправо, к берегу, – и, как ни орал Ворчун, как ни налегал на руль, похоже, на этот раз «Гонец» было не спасти. Наката меж тем полоснул по морде очередного тролля, заставив того свалиться обратно в воду. Но в одиночку уберечь весь прам от назойливых гадин конечно не мог: то там, то здесь тяжелые, неуклюжие тела переваливались через борт и тяжело плюхались на доски настила. Похожие на ожившие брёвна, длинные и коротколапые, они были не очень ловки на палубе, но их было много, и, даже не в своей родной стихии, они были смертельно опасны.

- Рок! Рок, зараза, где ты бродишь?! – заорал Ян. – На левый борт давай!

Рок не отозвался. Даже крепкая гоблинская башка не выдержала встречи со стеной. Он так и лежал тёмной грудой в углу мостика.

- Вилли!

Маленькому гному не потребовалось повторять дважды, тем паче и патроны в его картечнице уже закончились. Проорав что-то бессвязное по-гномьи, он прыгнул прямо с блокгауза. Мгновением спустя, что-то рыкнув, схватился за топор и Ворчун. Понятно: прам неумолимо валился к берегу, а это значит, что теперь цена их жизням – горсть медяков. Вода вокруг «Звездного гонца» кипела под мощными ударами лап и хвостов – одними мечами да арбалетами тут не отобьешься.

- Ворчун, держи мостик! – прикрикнул Ян на раздухарившегося гнома. Ему пришлось выдержать яростный, полный обиды и скрытого осознания собственной бессилия, взгляд друга. Ну куда ему в драку – обожжённому и израненному?

- Так надо, Ворчун, – сказал упрямо, вытаскивая меч из ножен.

Ворчун понимал, что вожак говорит это для успокоения его души, но не спорить же сейчас, когда внизу уже не кричит – хрипит Малыш, а клинок Накаты, не поет – допевает последнюю песню, как безнадежный звон одинокого набатного колокола.

- Удержу, - пообещал Строри, судорожно сжимая секиру в правой руке, а другой намертво вцепившись в правило.

Ян коротко и сумрачно глянул на него, прощаясь. И прямо с блокгауза спрыгнул на спину очередному чуду водяному, вскарабкавшемуся на палубу.