Василий Звягинцев - Скоро полночь. Том 1. Африка грёз и действительности

За несколько секунд прочитав и усвоив содержание нескольких страниц дневника, Кирсанов небрежно его отодвинул.

— Спасибо. Вы значительно облегчили мою работу, — с усмешкой, способной наводить страх и на более подготовленных к превратностям жизни людей, чем этот уверенный в незыблемости викторианских порядков англичанин, сказал он. — Теперь давайте уточним некоторые детали, и я избавлю вас от своего назойливого присутствия…

— С чего вы взяли, что я согласен отвечать на ваши вопросы? — вскинул подбородок Роулз. — Револьвер в вашей руке — совсем не аргумент!

— Да неужели? — Кирсанов выглядел искренне изумленным. — Ваши мозги, расплесканные по этим со вкусом подобранным обоям, несомненно, стали бы самым веским аргументом, но не для вас, к сожалению. Два раза не живут, даже идея реинкарнации не подразумевает сохранения памяти о предыдущем воплощении. Выстрелить мне не составит труда или моральной проблемы, но я ведь хочу содержательного, взаимообогащающего диалога… А разве вам не приходилось хотя бы слышать, что заставить говорить можно любого человека? Дело только в технике и времени. Вы очень хотите убедиться в этом лично?

Сразу стало очевидно, что Роулз этого не хотел. Он побледнел, что по теории еще Юлия Цезаря демонстрировало слабость характера. Сильные натуры при сильном стрессе краснеют. И пот выступил у него на лбу, наверняка холодный.

— А кстати, — спросил Кирсанов, чтобы слегка разрядить обстановку, — отчего, на самом деле, у вас ни замков на дверях, ни охраны в здании? Решетки на окнах — тоже полезно. Какая-никакая, а гарантия. Шанс выиграть несколько жизненно важных минут. Меня, случись такое, вы бы так просто не взяли. Даже имея в подкреплении два взвода королевской морской пехоты.

Роулз понял, что в ближайшее время пуля в лоб ему не грозит, не так разговаривают, готовясь убивать. А что будет дальше — станет понятно из хода разговора.

Кирсанов, в свою очередь, видел, что завербовать этого господина — делать нечего. Только ведь и в обратную сторону он отыграет с той же легкостью. Черт его знает: ради спасения жизни сегодня согласится на одно и деньги возьмет, а завтра сделает совсем другое. Ничем, кстати, не рискуя. Не сталинские времена. В царской России агенты, вплоть до Азефа и членов большевистского ЦК, вербовались и перевербовывались в любую сторону с удивительной легкостью. Только эсеровские боевики иногда проводили показательные устранения предателей. Но в Англии девяносто девятого года и до этой мысли еще не дошли. Поводов не было.

— Может быть, мистер Любопытный, — сказал комиссар, окончательно взяв себя в руки, — вы позволите мне или сделаете это сами, достать из шкафа бутылку виски, пару бокалов, и мы поговорим как цивилизованные люди? Мне кажется, что у нас с вами нет и не может быть неразрешимых противоречий.

— Кто бы сомневался. Поэтому поверните свое кресло и сядьте лицом к стене. Руки — на стену перед собой. Никаких лишних движений. Когда будет можно вернуться в прежнее положение — я скажу. Тогда и поговорим как белые люди.

Вначале Кирсанов извлек из ящика стола массивный армейский «веблей грин» калибра 455, вытряхнул из барабана патроны, а сам револьвер положил на место. Только после этого принес виски, наполнил стаканы и позволил Роулзу повернуться.

— Ну вот, теперь можно и выпить. За знакомство и плодотворное сотрудничество. Начнем, пожалуй…

В течение следующего часа он узнал от комиссара практически все, что хотел. Так называемый «комиссариат» действительно являлся своеобразным прототипом организации вроде советского «СМЕРШа» и немецкой «Тайной полевой полиции», наскоро сформированным в предвидении грядущей войны из того, что было под рукой. Сам Роулз был единственным кадровым сотрудником «Интеллидженс сервис», оказавшимся в то время в Кейптауне. Остальной штат — дилетанты, более-менее подходящие по психотипу и образованию. Как показалось Кирсанову, Сидней сумел проделать колоссальную работу, фактически из ничего слепив вполне дееспособное подразделение.

Роулз под воздействием одной крупинки препарата из аптечки Шульгина, мгновенно растворившейся в виски, стал очень разговорчивым. Он, посмеиваясь, раскрывал структуру и задачи своего комиссариата, систему взаимоотношений с администрацией колонии, на память называл списки штатной агентуры и «добровольных помощников» в обеих бурских республиках, предполагаемые планы действий при том или ином развитии событий. Наверное, ему казалось, что он обсуждает сейчас собственные успехи и достижения с одним из старых приятелей-коллег, невзначай забежавшим на огонек, перед которым не грех и похвастаться. Механизма действия этого волшебного препарата Кирсанов не знал и на себе не испытывал, но полностью доверял объяснениям и рекомендациям Александра Ивановича. В эффективности подобных спецсредств он убедился еще в Сибири, в ходе операции по спасению Колчака.

«Далеко пойдет парень, пора остановить, — подумал Павел, когда узнал все, что его интересовало, — без него контору второй раз перезапустить сложновато будет».

— Ну, что же, сэр Сидней, я удовлетворен проявленным вами благоразумием и готовностью к сотрудничеству. Оно немедленно будет вознаграждено. Надеюсь, вы понимаете, что к бурам и их разведке (если у них вообще есть хоть какая-то разведка) я не имею ни малейшего отношения. Здесь замешаны интересы гораздо более серьезных игроков, желающих быть осведомленными в происходящем на этом краешке Земли из первых рук . Геополитика, куда же без нее. И, как мне кажется, ваша империя не понесет большого ущерба, если вы будете делиться информацией не только с Лондоном и своим губернатором. Жалованье вам положим более чем приличное. А деньги в нынешние ненадежные времена — крайне полезная штука. Согласны?

— Согласен, — легко, с прежней простодушной улыбкой ответил Роулз. — Полюбопытствовать можно? Вы — откуда? Россия, Германия, Франция?

— Не имеет ни малейшего значения, — мягко ответил Кирсанов. — Одни факты могут интересовать одних, другие — других. Интернационализация, понимаете ли…

— Пусть так, неважно. Только никаких подписок и расписок я вам давать не буду. Себе дороже обойдется. Все расчеты по факту, из рук в руки, как принято между джентльменами.

— Меня это вполне устраивает. Немедленно и начнем. В какую сумму оцениваете сегодняшний, установочный , так сказать, разговор?

— Сто фунтов, — быстро сказал комиссар, и глаза его отразили азарт и неуверенность одновременно. Не много ли для первого раза запросил? Но играющая в крови эйфория подталкивала играть по максимуму. Если не выйдет сразу, можно и поторговаться.