Ян Валетов - Дети Капища

— Рад тебя слышать, Володя, — сказал Сергеев довольно холодно, — с возвращением!

Конечно, Сергеев догадывался, куда делся Блинчик, для этого не надо было проявлять выдающихся детективных способностей. А уж после звонка Рашида недели три назад тайное стало для Михаила окончательно явным, хотя Раш не произнес ни слова лишнего и вел себя как первоклассный конспиратор.

Сергеев не обиделся на то, что Рашид и Блинчик скрывают от него местонахождение временного убежища, — обижаться на разумные предосторожности было грешно. Мало ли кто мог сидеть на прослушивании линии его мобильного телефона? Но ощущение, что школьный приятель, нашкодив, скрылся, оставив его один на один с возможными неприятностями, что и говорить, присутствовало.

— И я рад, — отозвался Блинов. — Как ты?

— Жив.

Блинов рассмеялся и зашипел от боли.

— Ой, не смеши. Ребра еще болят. Какие планы?

— Громадье, — так же лаконично ответил Сергеев.

— Я вот что думаю, — сказал Блинов, не замечая сарказма, — может, посидим у меня на даче? Я еще не очень ходячий. Пришлю за тобой машину…

— Лучше танк, — произнес Сергеев, не меняя интонации, — или БТР. Мне так будет спокойнее.

Блинчик захохотал, заохал, застонал и вновь попросил жалобно:

— Не смеши ты! Я же говорил, ребра еще болят. Серьезно, Умка. Надо поговорить. И Раш со мной прилетел. Ты что, обиделся?

— На что мне обижаться?

— И я думаю, что не на что! Я твой должник, Умка. И без шуток!

— Хорошо, что ты не говоришь: «Проси, чего хочешь!»

— Проси, чего хочешь, — сказал Блинов, — и, если это будет в моих силах, я это сделаю.

— С ума сойти! Ты, случаем, не золотая рыбка?

— Я же сказал тебе, что не шучу!

«Если бы этот разговор слушал Криворотов, — подумалось Сергееву, — его бы точно хватил инфаркт. Или инсульт. Или все сразу».

— Брось, Блинчик, что я такого сделал?

В трубке зашелестело, и раздался голос Рашида. Сладкий, как дыня, вкрадчивый, как шепот дервиша.

— Умка, ты что это волнуешь Володю? Ему нельзя волноваться! Лучшие врачи отпустили его под нашу с тобой ответственность!

Говорил он с легким восточным акцентом, именно с таким, каким представляют его люди, никогда не бывавшие на Востоке. Словно Абдулла из «Белого солнца пустыни».

— Ты приезжай, — продолжил Рахметуллоев вкрадчиво, — посидим втроем. Нам есть о чем поговорить, поверь. Если ты сильно занят — скажи, мы подождем, сколько надо…

Чувствуя себя девицей на выданье, к которой пришли надоедливые сваты, Сергеев согласился.

Тут же в трубке возник Блинов, уже не такой томный, как минуту назад, а гораздо более деловой и собранный.

— Ты где?

— В министерстве, где еще?!

— Я высылаю машину. Тебе перезвонит Васильевич и скажет, что за тачка и где будет ждать. Я буду страшно рад тебя видеть! Как Раш, а? Уболтал тебя в два счета! Восточный человек!

— Восток — дело тонкое, — неожиданно высказал банальность Сергеев и поймал себя на том, что сделал это с мангустовской, менторской интонацией.

Именно он так говорил: «Восток — дело тонкое!» — и странно, словно свинья пятачком, поводил носом. Сделай это кто другой — кадеты смеялись бы до потери сознания, а, глядя на Мангуста, делать этого совсем не хотелось. Совсем. Не располагал Мангуст к шуткам над собой.

Сергеев повел носом из стороны в сторону, и у него получилось!

— Что да, то да, — отозвался Блинов. — Сегодня чисто мужской компанией — без баб. Я еще не боец, чтобы выступить по-настоящему. Да и разговор серьезный намечается, а дела и бабы совмещаются неважнецки.

«Дипломат, — подумал Михаил, — ну просто тонкач! Макиавелли. Столько фигур исполнить, чтобы я приехал один — с ума сойти можно!»

А вслух сказал:

— Я уже понял, что сегодня мы будем втроем.

— Точно. Жаль, конечно, я Раша принять обещал по-людски, но это через месяцок, не раньше. У меня еще на руке и ноге лангетки. И хожу я с палочкой — прям Командор. Как там Вика? — спросил он безо всякого перехода.

— Ничего. Не скажу, что по тебе скучала, но будет рада, что ты жив и здоров.

— Привет ей передай! И скажи, что первое интервью на родной земле я дам ей!

— Ты не представляешь себе, — сказал прочувствованно Сергеев, — как она обрадуется!

— Ты не ехидничай — обрадуется! Эксклюзив. Сидорчук, я и она! Все! И пусть мир подождет! Понял! Васильевич тебе перезвонит! Ждем!

«Значит, с ним прилетел Раш, — подумал Сергеев, вешая трубку. — Интересно, не по мою ли душу? Несмотря на риски, несмотря на то что, по словам Блинова, именно он перекупил тот самый контракт, из-за которого Блинчика едва не зажарили два раза. Не скажу, что это поступок безрассудно смелого человека, но и целесообразной такую поездку не назовешь. Очень сильно надо ему что-то, если уж Рахметуллоев приезжает в страну, где его ждет толпа недружелюбно настроенных торговцев оружием, которых он, можно сказать, кинул… Хотя нет, кинул их, скорее уж, Блинов. Просто в таких вот ситуациях обиженная сторона не сильно разбирает, кто и где виноват, — „мочат“ всю цепочку, до последнего дилера, чтобы другим на вечные времена неповадно было. Надо будет поинтересоваться, живы ли еще Базилевич и Кузьменко, которые, по словам Блинчика, об этой сделке и договаривались с пострадавшей стороной. Уж кому-кому трудно позавидовать, так это им. Есть сомнение, что они до сих пор живы. А если живы, то интересно, как удалось объясниться?

Блинов отлежался, зализал раны и вернулся на родину. Скорее всего, чтобы принять бой. Не тот у него бизнес, чтобы долго отсутствовать. Слишком велики потери от срывов. Слишком тяжелы разрывы связей. Те, кто метил в Блинова, знали, что делают. Конечно, убей они Владимира Анатольевича или покалечь так, чтобы он вышел из дела на длительный срок, и рухнула бы, как карточный домик, цепочка, основанная на личных связях и личном же доверии. Не цепочка между продавцом и покупателем — тут волноваться нечего, покупателей много. А цепочка внутри страны — между бизнесменами от армии, бизнесменами от политики, бизнесменами от криминала… Она бы рухнула всенепременно, связи ненадежные были бы зачищены со всей суровостью, и на ее месте возникла другая, или несколько других, но в них Блинчику, попытайся он вернуться в дело, уже не было бы места. И все те связи и достижения, что сейчас принадлежат ему по праву, пришлось бы отвоевывать у пришлых с оружием в руках.

Поэтому Блинчик и вернулся. Весь в гипсе, хромой, как Гефест. Гефест был бог, великий мастер — кузнец, храбрец, оружейник и воин. Блинов, конечно, на Гефеста не тянул, но в том, что человек Владимир Анатольевич был отважный, сомневаться не приходилось.

Заказ на него был оплачен и оплачен щедро, но не выполнен, а это влекло за собой ряд последствий, летальных, однозначно, либо для Блинова, либо для тех, кто взял деньги за его устранение. Включая и посредников. Третьего варианта не было. Поэтому проблема нуждалась в скором решении, так сказать, решении на опережение. Ни тянуть, ни прятать голову в песок в текущей ситуации нельзя. Под крылом у Раша достать Блинова представлялось сложным. Не то чтобы полностью невозможно, но уж точно невероятно хлопотно, дорого и рискованно.