Ян Валетов - Дети Капища

А потом их лодка, встав на струю, прыгнула вперед. В грудь Сергееву, выбивая из него остатки дыхания, врезался заскользивший по салону тяжеленный гранатомет.

Михаил попытался встать, но ноги разъезжались, как у новорожденного теленка, и колено, о котором он в горячке умудрился забыть, напомнило о себе так, что он сверзился между шикарными сиденьями и больно ударился затылком об обшивку. Он зашипел от удара, повернулся и уткнулся в белые, закатившиеся глаза Кручинина и его открытый в каком-то демоническом хохоте рот, похожий на запекшуюся рану, с торчащими из нее осколками зубов.

Ухватившись за пухлую спинку кресла, Сергеев умудрился встать и поднять гранатомет. Ветер, прорвавшийся через наполовину рассыпавшееся лобовое стекло, ударил в него, как подушкой. Мангуст оглянулся через плечо, глаза сверкнули из-за развевающегося воротника несерьезной «гавайки».

Катер пограничников был в пятидесяти метрах от них и разворачивался бортом, давая возможность расчету вести прицельный огонь. Сергеев не стал проверять барабан гранатомета, полагаясь на интуицию и память: Мангуст стрелял не более шести раз, а «эмка» двенадцатизарядная.

Отдача у этой ручной пушки была такая, что, не опирайся Сергеев на сиденье, упал бы наверняка. Как Мангуст вел огонь с борта качающегося на волне катера и при этом не нырнул в воду, было загадкой, но и сам Мангуст был загадкой, так что удивляться не приходилось. Граната легла с недолетом, подняв небольшой столб воды. Взяв выше, Михаил опять промазал — на этот раз рвануло метрах в тридцати за катером противника, расчет которого уже поворачивал ствол пулемета в сторону их судна, набирающего ход.

«Три!» — сказал Сергеев про себя, мысленно прочерчивая траекторию гранаты.

Легло с перелетом, но совсем небольшим — пулеметчиков окатило водой, длинный ствол ПКТ качнулся в сторону и вверх, и с ним вместе в воздух ушла очередь.

— Дум, дум, дум!

Михаил, чуть опустив ствол, чтобы занизить линию прицеливания, выстрелил два раза подряд. Первая граната легла у самого борта пограничного катера, чувствительно тряхнув противника, а вторая через полсекунды влетела в рубку сквозь стекла и разорвалась там, превращая в фарш все живое на небольшом судне. Куски корабельной фанеры взлетели вверх в столбе дыма и пламени, потерявшее управление судно закрутилось на месте, как собака, играющая с собственным хвостом.

Не веря в собственную удачу, Сергеев завалился в кожаное кресло и, оглянувшись, увидел за кильватерной струей белую ленту пляжа, дымящуюся стену джунглей, обезглавленные пальмы и маленькие фигурки, бегущие к морю и стрелявшие на ходу.

Катер вырвался в открытое море — стремительный, мощный и неудержимый. Здесь волна разгулялась не на шутку, Мангуст мастерски работал рулем и резал волну в три четверти, но все равно огромное судно прыгало на особо крупных гребнях с легкостью молодой козочки, только вот удар о воду при приводнении был такой, что лязгали челюсти.

«Почему он не сбрасывает газ?» — подумал Сергеев, глядя на сгорбленную над рулевым колесом спину Мангуста. — Мы же ушли… Мы же почти в безопасности…

Но когда он встал, жмурясь от плотного, как поток воды, набегающего воздуха, стало понятно, почему Мангуст несется со всей возможной скоростью.

Надежно отсекая их от нейтральных вод, не далее чем в кабельтове, шли, вздымая высокие буруны, два торпедных катера, гордо несущих на корме флаги социалистической Кубы.