Ян Валетов - Дети Капища

Что будет тогда Сергеев не стал додумывать. Отбросил печальные мысли в сторону. А были они печальны, так как один «рожок» из трех был уже пуст, вражеская пуля оцарапала ему щеку, Кручинин стрелял практически наугад, и невидимые в чаще тропического леса гебешники всего за два часа, потеряв трех человек, прижали их к морю.

Уроженцы Кубы, вообще, прекрасные вояки! Кто не верит, может справиться в Африке — есть масса людей, готовых это подтвердить, и в Мозамбике, и в Анголе, и в Центрально-Африканской Республике. Список при желании можно было продолжить. Но зарывшемуся в еще сырой и свалявшийся от утренней росы песок Михаилу делать этого не хотелось.

Теперь их было четырнадцать — сытых, спокойных солдат, привычных к травле человека. Они были выдрессированы на это, как и их собаки с наследственностью настоящих убийц. Благо из двух псов в живых остался только один, но Сергеев, знавший цену бразильеро, так и ждал, когда из кустов покажется оскаленная морда еще одного «охотника на рабов», чтобы всадить в нее пулю. Собака была противником не менее опасным, чем солдаты, а может быть, даже и более.

Солнце начинало пригревать. За спиной плескались синие, как на картинке, волны. Ветер, дующий с моря, крепчал с каждой минутой и обещал превратиться в шторм или, по крайней мере, нагнать высокую волну. Вода, еще несколько часов назад гладкая, как глаженая простыня, покрылась белыми барашками. Иногда над прибрежной полосой несло кусок сорванной пены и мелкую водяную пыль.

Здесь, на берегу, запах джунглей и отдаленная вонь мангрового болота не ощущались совсем. Пахло морем, солью и еще той таинственной субстанцией, которой пахнет ветер, пришедший с необозримых водных просторов, — какой-то первородной свежестью.

Кубинцы засели в джунглях и из лесу носа не казали, хотя могли, конечно, разобраться с двумя русскими за несколько минут. Наверное, избегали прямого огневого контакта, при котором потери неизбежны, и так в первые двадцать минут боя Сергеев подстрелил троих.

Так, из засады, воевать было легче. Спрятавшись в густом кустарнике, который окаймлял пляж зеленой кудрявой бородкой, они лениво постреливали в сторону противника, явно ожидая подмоги с моря или с воздуха. Сергеев с Кручининым, лежащие задами вверх на белом, как снег песке, в тени трех развесистых пальм, с воды были видны как на ладони, и подошедший пограничный катер означал для них стопроцентную смерть.

Заметив движение в кустах, Сергеев повел стволом карабина и отправил «в молоко» еще одну пулю. Из джунглей выстрелили в ответ, скупо и прицельно, трехпатронной очередью, выдававшей с головой армейский навык стрелявшего. Впрочем, и без этого давно было понятно, что за ними отправили коммандос, а не кабинетных работников. Пули легли кучно, в песок перед импровизированным окопчиком Сергеева и швырнули кварцитовую пыль ему в лицо.

— Кранты нам, Миша, — выговорил Кручинин, повернув к нему бледное, как у покойника лицо, с синими, словно накрашенными, веками. — Они нас и выцарапывать не будут — подождут катер.

— Или вертолет, — согласился Сергеев.

— Хрен, а не вертолет, — Кручинин попытался сплюнуть, но слюны у него не было, и он вместо плевка только смешно шлепнул губами. — Нет у них сейчас вертолетов. Или запчасти ждут, или деньги экономят. Был бы вертолет — уже давно бы нам пиз…ц приснился. Тут лету всего ничего. Я эти места знаю. Катер ждут. И не спешат, суки! Видят, что никуда не денемся!

Михаил протянул ему свою флягу. Воду он успел набрать еще вечером из небольшого бочажка за развалинами, с которого начинался ручей, исчезающий в лесной чаще. Она была вкусной и прозрачной просто необычайно.

Саша посмотрел на него с благодарностью и припал к горлышку, глотая шумно и с жадностью. Лоб его сразу покрылся испариной, а синева выступила и вокруг губ и носа.

— Может, давай я тебя прикрою, — предложил Кручинин, отдышавшись после питья. — А ты попробуешь через болото? А? Тут и бежать не надо: ползи себе потихоньку! Отсидишься…

— А дальше? — спросил Сергеев, разыскивая глазами шевеления в чаще, чтобы попробовать еще раз сделать прицельный выстрел. — Сколько я буду сидеть в этом болоте? День? Два? Неделю? Месяц? Ты мое колено видел?

— Видел, — сказал Кручинин и быстро-быстро задышал, что должно было означать смех. — У меня яйца больше, чем твое колено!

— Да, — согласился Михаил. — И с таким коленом, как у меня, и с такими яйцами, как у тебя, особо не побегаешь!

— Умка. — Сергеев не поверил своим глазам: Кручинин, обессиленный, умирающий от лихорадки, пахнущий гангреной и смертью, улыбался, растянув запекшиеся губы. — Слышишь, Умка, а они нас бздят даже таких! Они б за нами и армию отправили, если б надо было!

— За секретом своим, Саша, за секретом они бы и армию отправили. На нас им плевать.

Он снова вспомнил торжествующий взгляд Рауля в гостиничном номере, полный саквояж наличных — кто-то из ребят говорил, что в такой чемодан помещаются три с половиной миллиона, простреленную голову Нуньеса, гнилозубую улыбку Чичо, держащего в руках ржавые «крокодилы», Кручинина, с хрустом и чавканьем вгрызающегося к нему в горло, и горящую машину на лесной дороге…

— Никогда не думал, что умру на таком шикарном пляже, — сказал Кручинин, прижимая к груди ложе карабина. — Я знал, что не в постели помру, мало кто из наших до такого дожил… Но чтобы на курорте! И в мечтах не было.

Он вздохнул с нехорошим посвистом, и капля пота скатилась по носу, чтобы зависнуть на верхней губе.

— Я в детстве и на море почти не был.

— А я был. — Сергеев тоже отхлебнул из фляги. — Почти каждый год был. Мои только последние лет пять постоянно мотались по заграницам и то, как отпуск, так брали меня и на море. Отец Сочи любил. А мама — Крым.

— А я своих не помню.

— Детдом? — спросил Михаил.

Кручинин кивнул.

— Ага. Только специальный. Там не просто дети были, а… В общем… Мне награды родителей отдали, когда я спецшколу закончил. Мать — орден Красного Знамени, а у отца — Звезда Героя.

— А?… — попытался спросить Сергеев, но Сашка только покачал головой:

— Не знаю за что. Засекречено все на пятьдесят лет. Наверное, и не узнаю теперь.

С моря донесся отдаленный гул, низкий и мощный. Он был почти не слышен за свистом ветра в кроне пальм и шумом набегающих на берег волн.

— Ну, вот! — сказал Кручинин просто. — Пора умирать, Умка!

Сергеев оскалился и пересчитал патроны. Восемнадцать для СКС и две полных обоймы для АК. Две гранаты — наши родные «феньки». Плюс ТТ. Не густо. Интересно, а на катере есть пулемет?

Судно появилось не со стороны Гаваны, а из-за мыса справа от них, вгрызающегося далеко в море. Как ни странно, шум моторов затих, хотя ветер дул с моря, зато стало видно небольшую, на первый взгляд, черточку прыгавшую по волнам.