Андрей Левицкий - Джагер

Вик сорвал с головы тюрбан и платок, напился, жадно открывая рот. Затем умылся, посидел немного, подставив стриженую голову под струю, наслаждаясь тем, как вода стекает за шиворот. Достал из котомки пустую флягу и, наполнив ее, подобрался к Петру. Жрец лежал на боку в неудобной позе; одна рука свесилась за борт, голова подскакивала, ударяясь то лбом о стенку кузова, то затылком о бочку, из-за которой выглядывали сапоги Геста.

Вик перепугался, что одна из пуль зацепила Владыку.

— Эй, вы живы там?

Сквозь гудение мотоблока донесся кашель, потом сапоги исчезли за бочкой, и показался Преподобный, слепо шаривший вокруг.

— Вот, — Вик протянул ему флягу, — умойтесь.

Рука Геста скользнула мимо. Он чуть не упал на Петра, Вик подставил плечо.

— Не вижу… — Гест закашлялся. — Дым глаза разъел. Вик поддержал флягу, пока Гест пил, затем полил ему на лицо. Преподобный отстранил его со словами:

— Петра умой. И рану глянь.

И повалился за бочку с тяжелым вздохом.

Вик склонился над раненым…

Когда он открыл глаза, мотоблок натужно гудел, проползая под склоном потухшего кургана. Звякали о борт не убранные в котомку склянки, в углу кузова лежал комок окровавленных бинтов. На щеках у Петра проступил здоровый румянец, грудь жреца вздымалась и опадала в такт ровному дыханию. Горечь во рту исчезла. Вик поднял взгляд — дымная пелена развеялась, солнце клонилось к закату, пронзая лучами низкие облака.

— Никодим! — окликнул Скалозуб, и Баграт, дре-_мавший в задней части кузова, приоткрыл глаза. — Куда, куда прешь? А, чтоб тебя!

Щелкнул кнут, зашипели манисы. Под днищем слева хрустнули рессоры, раздался дробный стук, и повозка, сильно накренившись, встала.

— Угол, угол держи! — разорялся Скалозуб.

Баграт спрыгнул на землю. Монахи сгрудились у передка, съехавшего на обочину. Двое лезли под повозку, Джигурта и Потап с покрасневшими от натуги лицами держали левый передний угол кузова, Никодим — молчаливый возничий, который лучше остальных в Твердыне управлялся с манисами, — возился с упряжью, а Скалозуб, сидя на корточках возле перекошенного колеса, пытался его выправить. Не было видно только Ежи.

— Тикайте! — раздался крик секретаря из-под повозки.

— Держи угол! — заорал Скалозуб.

Баграт кинулся к ним, но было поздно. Хрустнула ступица, монахи прыснули в стороны, как ползуны из хол-мовейника, а Скалозуб повалился на землю с отвалившимся колесом в руках. Владыка в ярости врезал кулаком по борту, проломив доску.

— Отойди! — Баграт шагнул к передку. — Павел, уйди! Телохранитель поднялся и откатил колесо. Владыка присел.

Было раннее утро, небо едва посерело, но света хватало, чтобы увидеть треснувшую в двух местах ось. Баг-рат покачал головой.

— Тут теперь либо новую ставить, либо варить намертво, да, Никодим? — зло произнес он, выпрямился и шагнул обратно на дорогу, где пританцовывал на своем протезе Ежи.

Возничий молча отвел манисов в сторону, повесил на морду каждому по суме с кормом и принялся возиться с упряжью.

— Павел, ты куда смотрел? Люфтовало колесо! — Владыка хлопнул по ступице. — Чтоб вас всех некроз взял! Мы телегу бросить не можем, ящики там! На горбу их потащите? Если…

— Слушайте! — Ежи поднял палец.

— Чего Владыку сбиваешь? — Скалозуб хотел отвесить секретарю подзатыльник, но Баграт перехватил его руку и показал на дорогу впереди, куда уставились остальные.

— Ежи, в кузов! Павел — со мной, остальным охранять повозку, — приказал он.

Дорога тянулась между пологими холмами, и сначала всем показалось, что спереди приближается такой же холм, только более крутобокий. Кто-то из монахов даже выругался, помянув нечистого. Залязгало оружие, но тут стало ясно, что никакой это не ползучий холм. К повозке двигалась гора из поклажи. На вершине — большущий брезентовый мешок, под ним рюкзаки поменьше, по краям скатки из одеял. Дребезжали крышками медные чайники, покачивались сковороды, примусы, карбидные горелки — словно ржаво-стальная бахрома украшала состоящий из поклажи пузырь высотой с дом.

— Мул, — сказал Скалозуб завороженно. — Это все один мул тащит…

Гора поклажи лежала на широкой станине, прихваченной подпругой. Бока небольшого животного с черной шкурой в серых пятнах раздувались и опадали при каждом шаге. Мутафаг, понял Баграт, прикинув вес поклажи. Обычная скотина такое не потянет.

Мул знай себе брел к повозке, «пузырь» на станине покачивался, бряцал и позвякивал. Рядом, опираясь на длинную палку, украшенную колокольчиками, вышагивал высокий худой хозяин в развевающемся на ветру брезентовом балахоне, широкополой соломенной шляпе, шерстяных штанах и очень больших, черных, с закругленными носками ботинках. Свисающие с полей шляпы разноцветные ленточки полоскались на ветру. Монахи, приоткрыв рты, наблюдали за человеком. Не дойдя немного до повозки, тот пристукнул посохом о землю и, когда мул остановился, произнес низким, с легкой хрипотцой, голосом:

— Некроз мне в подшипник, сколько клиентов!

— Кто ты? — Скалозуб, опомнившийся первым, шагнул навстречу.

Опустив руку с автоматом, он встал перед незнакомцем, широко расставив ноги и подбоченившись.

— А и торговец я, — ответствовал хозяин мула. — Пан Кримжел, так величать.

Оглядывая его, Скалозуб щелкнул предохранителем на пистолетной рукояти. Пан Кримжел продолжал, как ни в чем не бывало:

— Желают ли честные бродяги испробовать свежесваренный кофе?

Мул все это время стоял спокойно, лишь иногда дергал необычно длинным, с мохнатой кисточкой черным ухом, отгоняя назойливую муху. Края станины немного выступали из-под горы навьюченной на скотину поклажи, и справа там стоял привязанный за ручку чайник. Торговец одной рукой ловко отвязал его, подхватил и качнул. В чайнике булькнуло.

— Или, быть может, чаю из трав со склонов горы Крым, дабы очистить разум от…

— Не до чаю, — перебил Скалозуб. — Нам повозку чинить надо.

— О! Пан Кримжел легко поможет. — Торговец подошел ближе и подмигнул Скалозубу. — Мой длинный нос чует сделку! Удачную сделку, некроз мне в подшипник!

— Владыка, — зашептал Ежи сзади на ухо Баграта. — Это киборг, Владыка…

— Не зря я выехал в такую рань, — продолжал торговец довольно. — Сейчас раскурим кальян во славу Создателя. У пана Кримжела лучшая во всей Пустоши трава, вы только…

— Заткнись уже! — с непонятной злостью рявкнул Скалозуб и шагнул вперед, подняв автомат. — Я тебя самого вместо колеса прикручу к ступице!

Торговец, цокая языком, покачал головой. Взгляд его стал печальным.

— Все хотят обидеть бедного пана Кримжела. — Он прислонил свою палку, брякнувшую колокольчиками, к боку мула и принялся засучивать левый рукав. — И таки никому это еще не удавалось.