Михаил Шухраев - Охота на Голема

Жаклин насторожил не столько взволнованный тон посетительницы, сколько это подозрительное обращение — «сударыня». Неужели она забыла о всякой осторожности?

— Вы полагаете, я собираюсь спрашивать о своей судьбе? Это не так, — произнесла незнакомка, словно бы читая ее мысли. — Мне безразлично, что станет со мной.

— Это — неправильно, гражданка, — покачала головой Жаклин. — Так не следует говорить. Я думаю, вам помог бы один отвар. Он горьковат, но вам станет немного легче. — Не дожидаясь просьбы, она отправилась на кухню, оставив посетительницу в гостиной.

Зелье, которое она подала гостье, было и в самом деле отвратительным на вкус — но, кажется, посетительница почувствовала себя немного лучше. По крайней мере, она перестала постоянно наморщивать лоб и теребить длинные рукава платья и сложенный веер.

— Возможно, вас удивит, но тот, о ком я хочу спросить, связан с врачеванием, — слегка улыбнувшись, произнесла девушка.

— Вот как? Он — близкий вам человек? — спросила Жаклин.

— Не совсем. То есть, нет, — ответила гостья. — Но мне необходимо узнать о его судьбе.

— В таком случае, опишите его, — попросила Жаклин.

Словесный портрет, который могла бы дать посетительница, был ей совершенно без надобности. Зато в этот момент ее клиентка сосредоточится на его образе, и в ее разуме возникнет картинка, которую можно будет увидеть и гадалке. Все прочее — дело техники. Магические кристаллы, карты — это вещи, которые в принципе не нужны.

Но отказаться от них Жаклин не могла — в будущем таким бесцельным вещам придумают название «имидж».

Лицо, которое предстало перед мысленным взором Жаклин, ни в коем случае нельзя было назвать приятным. Человеку было к сорока, похоже, он страдал какой-то тяжелой болезнью. Хищный нос и колючий взгляд сочетались с довольно низким лбом. Злоба и угрюмость — вот, пожалуй, самые основные его черты.

— Кто он вам? — еще раз невольно спросила Жаклин.

— Имеет ли это значение? — вопросом на вопрос ответила посетительница.

— Как вам угодно, не хотите — можете не говорить, — пожала плечами гадалка. — Теперь расслабьтесь и сосредоточьтесь.

Она подумала, что посетительница не только не считает этого человека любимым — похоже, она искренне его ненавидела! Вот с таким отношением Жаклин сталкивалась впервые.

— По-моему, вам хочется его смерти, — не удержалась она, пока зажигала самодельные ароматические свечки — опять же, ради антуража.

Посетительница с минуту молчала, потом произнесла:

— А так ли это важно? И, учтите, я вам все равно не верю до конца, но мне сейчас нужен и ваш ответ.

— Верить или нет — ваше дело, гражданка, — строго сказала Жаклин. — Но я должна видеть его образ.

Неожиданно картинка в ее сознании начала наливаться темно-красным. Такое могло случиться — если клиентка и в самом деле ненавидела того, о ком спрашивала. Но Жаклин видела подобное впервые.

— Да, вы определенно желаете его смерти! — воскликнула гадалка. Гостья молчала, сжав губы.

Теперь нужно было взять в руки магический кристалл — не более, чем обломок чистого горного хрусталя, но он действительно помогал Жаклин, точнее, придавал уверенности при ее работе.

И первое, что она почувствовала — скорое приближение чужой смерти. Вероятно, тот, о ком спрашивала посетительница, и в самом деле был на расстоянии шага от могилы. Притом, смерть его должна была наступить не от болезни.

— Если вы желаете его смерти… Если вы действительно желаете… — тщательно подавляемое раздражение вырвалось, наконец, наружу, Жаклин решила на сей раз пренебречь своей мягкосердечностью и сказать все, что увидит и почувствует.

— Да… я готова услышать, — проговорила посетительница. — Что… с ним… станет?

— Он умрет, — спокойно сказала Жаклин. — Умрет в ближайшие недели. — Причем, его жизнь кто-то прервет. Либо он погибнет на войне, либо… — она замолчала, потом резко закончила:

— Либо его казнят.

— Возможно. — Гостья кивнула, оставшись спокойной. — Но насколько точно то, что вы говорите?

— Вполне достаточно, — сухо произнесла Жаклин. Она отложила в сторону кристалл, но ощущение чужой смерти не прошло, скорее, оно усилилось. Она с беспокойством посмотрела на свою посетительницу. Та смотрела на нее почти без волнения, скорее, умиротворенно.

И в ее улыбке гадалке почудилась смерть — причем, не только для того, кого настолько ненавидела ее гостья.

Провожая посетительницу, она даже не спросила о деньгах — настолько ей хотелось отправить восвояси беспокойную клиентку. Но та оказалась предупредительнее, передав ей кошелек с деньгами. Жаклин пересчитала их только после того, как дверь за клиенткой закрылась.

В кошельке оказались деньги, которые Жаклин обычно получала за десяток сеансов. Но деньги сейчас нисколько ее не радовали — она чувствовала, что сейчас, именно в этот момент, ее коснулась смерть. К тому же, гадалка внезапно почувствовала слабость и головную боль.

И лишь ближе к вечеру, готовясь засыпать, Жаклин с ужасом поняла, что знает, о ком именно спрашивала ее посетительница. Это имя без страха могли произнести разве что бедняки — из тех, кому нечего терять, — либо сторонники этого жуткого человека.

«Она собралась убить его?! — думала Жаклин о клиентке. — Она же погубит и себя, и многих других.

Такого убийства не простят никому. А если он не будет добит — тогда весь Париж умоется кровью».

Ей хотелось найти свою посетительницу, во что бы то ни стало отговорить ее от страшной затеи. Но это было невозможно — дар предвидения не дает возможности найти адрес того, кого хочешь увидеть.

А на следующий день искать гостью стало уже поздно.

Пожалуй, единственной случайностью во всей этой истории было то, что в тот вечер Жаклин оказалась на улице Кордильеров — и именно в тот момент, когда перед одним из скромных домов собралась нешуточная толпа. Гадалка хотела пройти мимо, но любопытство все же пересилило.

Из толпы послышались какие-то крики, что именно кричат, разобрать было невозможно.

— На фонарь ее! — расслышала, наконец, Жаклин нечто членораздельное. — Немедленно, сейчас же — на фонарь!

«Кого бы это они? — подумала она. — Неужто поймали кого-то из прусских шпионов?»

Она подошла поближе, тем более, что никто не обращал на нее внимания — всем, сгрудившимся около дома, было сейчас не до того.

— Простите, гражданка! — пробежавший мимо жандарм грубо толкнул ее — не со зла, просто он очень спешил.

— Убийцу должно судить! — заорал он, скрывшись в толпе. — Именем республики — прекратить самосуд! Кто не подчинится — тот враг революции!

Эти возгласы, вроде бы, подействовали отрезвляюще — по крайней мере, толпа начала расступаться.