Сергей Москвин - Контакт третьей степени

Его мысли вновь вернулись к отложенному дневнику. Как бы он ни относился к написанному, содержание дневника не было пустым вымыслом. Автор определенно знал, о чем пишет. Так, структура воинской части и суточного наряда была описана им абсолютно точно. Причем если о существовании должности оперуполномоченного военной контрразведки знают многие, то об оперативном дежурном, осуществляющем общий контроль за подразделениями, несущими боевое дежурство, – лишь единицы. Чтобы знать все это, автор дневника действительно должен был служить в ракетном полку, ходить в наряды и… выезжать на место, где было обнаружено тело пришельца. А фамилии? Фамилии реальных людей, в частности майора медицинской службы Крайновой, разве не доказывают они, что все описанное в дневнике имело место в реальности?

Так и не придя ни к какому однозначному выводу, Дмитрий снова открыл найденную под полом тетрадь.

Этой ночью Глухарь обнаружил, что может спать с открытыми глазами. Это оказалось очень удобно: спать и видеть, что происходит вокруг. Темнота нисколько не мешала. Да ее и не было. Когда он среди ночи открыл глаза, то увидел, что весь вагончик от пола до потолка заполнен прозрачным зеленоватым туманом, светящимся изнутри. Появление светящегося зеленого тумана ничуть не удивило Глухаря – во сне даже самые невероятные вещи воспринимаются совершенно обыденно. Зато в залившем все вокруг холодном зеленоватом сиянии он смог рассмотреть, как ворочается на своей койке Жила, как Гиря, сжавшись в комок, пытается принять позу эмбриона, как шлепает во сне губами Фагот, будто вытащенная из воды на берег рыба. Он разглядел даже Злого. Коек на всех не хватило, Злому по жребию выпало спать на полу, и со своего места Глухарь его видеть не мог. Но все равно видел, даже лучше, чем остальных. Злой лежал на спине, уставившись открытыми глазами в потолок, и не спал.

Но Злой Глухарю был неинтересен, и он повернул голову в сторону соседнего спального отсека, который по предложению Чугуна заняла врачиха. Дверь отсека была плотно закрыта, но это не помешало Глухарю увидеть спящую там женщину. То, что он увидел за дверью, заставило его сердце провалиться на самый низ живота и еще ниже – в пах и забиться там с неистовой силой. Эта сука спала без одежды. Она лежала на хрустящей белой простыне совершенно голой. Причем лежала так, что Глухарь смог рассмотреть буквально все, вплоть до пупырчатых сосков, упругими бугорками выпирающих из ее округлых налитых грудей, и нежно-розовых влажных складок кожи между слегка раздвинутых ног. Он едва не зарычал от возбуждения, глядя на ее сочное, призывно манящее тело. Врачиха, видно, почувствовала на себе его жадный взгляд и открыла глаза. Но, увидев, что он разглядывает ее, даже не подумала прикрыться. Бесстыжая сука ехидно рассмеялась Глухарю в лицо, потом провела языком по своей ладони, облизав пальцы, и… засунула руку себе между ног. Сначала она нежно погладила пальчиками свою аккуратно подстриженную шерстку, а затем принялась тереть лобок. И все это на глазах Глухаря! Не удовлетворившись этим, сучка расставила ноги, расширяя пространство для активных действий, да так широко, что ее влажная промежность распахнулась, словно хищно разинутый рот. А она… она вставила между растянувшихся складок сначала один палец, потом другой и так до тех пор, пока не засунула себе в промежность всю пятерню. Но даже этого сучке показалось мало. Не прекращая судорожных движений рукой, она принялась корчиться и выгибаться на постели. Ее рот широко открылся, глаза закатились, голова болталась из стороны в сторону, словно на пружине, а она билась в экстазе, ничего не замечая вокруг. Глухарь уже готов был наброситься на нее со всей своей необузданной силой, но неожиданно между ним и дразнящей его похотливой …лядью вырос Чугун.

В одной руке Чугун держал автомат, а в другой какую-то тетрадь в истрепанной мятой обложке. Пригрозив Глухарю автоматом, он протянул врачихе тетрадь. Та сейчас же соскочила с кровати, схватила тетрадку и прижала к груди, словно самое ценное на свете сокровище, а потом принялась тереться о лейтенанта то задом, то животом, то промежностью, как трется о шест вошедшая в раж стриптизерша. Чугун довольно заулыбался, даже высунул от удовольствия язык, ну точно, как сопливый и слюнявый щенок. Но, несмотря на свой щенячий восторг, он не опустил автомат, продолжая держать Глухаря на мушке, да еще и нагло улыбался при этом. «Даже не думай», – беззвучно прошептали губы Чугуна, когда окончательно потерявшая голову врачиха упала перед ним на колени и принялась лихорадочно расстегивать ему ширинку.

Потом окружающий их туман загустел, а наполняющее его сияние померкло, поэтому, что вытворяли врачиха и Чугун, когда эта сука спустила с него штаны, Глухарь уже не увидел. Но из темноты еще долго доносились его натужное сопение и ее похотливые взвизги.

Ее разбудило чье-то грубое прикосновение. Ольга резко открыла глаза, но перед ней никого не было, только поглотившая комнату темнота, а по телу, тем не менее, продолжали жадно шарить чьи-то невидимые руки. Ольга откинула спальник, которым прикрывалась вместо одеяла: никого. Да и как могло быть иначе, ведь она находилась в комнате совершенно одна. В то же время Ольга ощущала кожей вмятины от чьих-то крепких пальцев и сырость чужих влажных ладоней. Она едва не закричала от страха, но вместо этого с силой закусила губу. Резкая боль молнией пронзила голову, рот наполнился солоноватым привкусом хлынувшей из прокушенной губы крови, но руки, бесцеремонно шарившие у нее под одеждой, исчезли. Дрожа от волнения, Ольга дотянулась до прикроватной тумбочки, нащупала там электрический фонарь и зажгла его. Никого! Как она и ожидала. Не удовлетворившись этим, Ольга посветила по углам спального отсека, заглянула под свою и соседнюю койки и, наконец, направила луч на единственную входную дверь. С внутренней стороны на двери имелся небольшой декоративный засов. Никакой серьезной преграды он представлять не мог. Но сейчас засов был задвинут, как Ольга и оставила его. Значит, в комнату к ней никто не входил. Но откуда тогда взялись эти пальцы и эти ладони? И что же это все-таки было: сон, наваждение? Но ведь она как раз и не спала! И сами ощущения были поразительно реальны!

В полной растерянности Ольга приподняла футболку – в вагончике было прохладно, поэтому перед сном она сняла только куртку, а форменные брюки и надетую для тепла футболку оставила, чтобы не замерзнуть. В холодном свете электрического фонаря ее голый живот казался белее листа бумаги, и на нем контрастно выделялись красные пятна, в точности соответствующие отпечаткам пальцев раскрытой ладони. Ольга осторожно коснулась одного из них, надавила и сразу почувствовала боль. Пятно оказалось ни миражом, ни наваждением, а самой настоящей гематомой. Уже догадываясь, что она там увидит, Ольга расстегнула и приспустила брюки – на бедрах, причем не только на внешней, но и на внутренней стороне, красовались точно такие же пятна.