Сергей Москвин - Контакт третьей степени

Ей стало дурно, во рту пересохло, сразу захотелось выпить, причем не воды, а водки или еще чего-нибудь покрепче. Похоже, ее едва не изнасиловал какой-то невидимый полтергейст. Едва ли?! Последняя мысль напугала ее даже больше, чем появившиеся на теле синяки. Ольга оттянула резинку трусиков, запустила туда руку и провела ладонью по промежности. Пальцы коснулись чего-то скользкого и липкого. Сперма! Ольга с ужасом выдернула руку и поднесла к глазам, а потом несколько секунд разглядывала пальцы, измазанные липкой тягучей жидкостью, но не молочного, а темно-бордового цвета. Скорее измазавшая руку клейкая масса походила не на семенную жидкость, а на… Ольга осторожно понюхала ладонь. Так и есть: кровь. Точнее, маточные выделения. Вот только очередные месячные у нее закончились две недели назад. Да и начало менструации никогда не проходило у нее столь бурно.

Тем не менее сделанное открытие немного успокоило ее. Мысленно похвалив себя за предусмотрительность, Ольга поднялась с кровати и заменила испачканные трусики на чистые, предварительно вложив туда впитывающую прокладку. Теперь, когда она справилась с насущной проблемой, самое время как следует все обдумать. Наверняка нарушение менструального цикла – результат влияния «Хрустального неба», точнее, связанного с прибытием на объект нервного стресса. В отличие от открывшегося вагинального кровотечения появление синяков и особенно ощущение шарящих по телу чужих рук никакому логическому объяснению не поддавались. Впрочем, как и другие пока еще неразгаданные загадки «Хрустального неба».

Чувствуя, что уже не сможет заснуть, Ольга села на кровати, натянув до подбородка расстегнутый спальный мешок, а горящий фонарь зажала между коленями. Фонарь следовало поберечь – он ей еще наверняка пригодится, но после всего случившегося Ольга никак не могла заставить себя выключить его. Неожиданно ее взгляд упал на висящую на стуле форменную куртку, и мысли сразу приняли другое направление. Ольга пододвинула к себе стул, расстегнула нагрудный карман куртки и достала оттуда свой коммуникатор. На дисплее прибора энергично мигала пиктограмма полученного сообщения. Сердце Ольги радостно забилось. Она поспешно вывела текст сообщения на экран. Он оказался коротким и занял на небольшом дисплее коммуникатора всего одну строчку.

«Вас понял. Продолжайте работу».

После того, что она сообщила Панову, Ольга никак не ожидала от него такого ответа. Она даже еще раз перечитала полученное сообщение, хотя оно все время было у нее перед глазами. Нет, все верно, она не ошиблась. Но текст! Текст был таким, словно его писал не Панов, а другой, неизвестный ей человек. После переданного ею известия об исчезновении дозорного простая констатация факта «Вас понял» и «Продолжайте работу»! Ольга попыталась успокоить себя. Возможно, она слишком сгущает краски. Ведь находясь в Москве, начальник отдела все равно ничем не мог помочь досмотровой группе. И все-таки ответное послание Панова могло бы быть… более участливым, что ли. А столь лаконичный и холодный текст больше подошел бы подполковнику Феоктистову, нежели Панову. Впрочем, все это эмоции, не относящиеся к делу. Факты же заключаются в том, что связь с Центром функционирует устойчиво, и там теперь знают и о потерях в составе досмотровой группы, и о том, что, несмотря на это, группа готова продолжать работу.

На четвертый день пребывания в санчасти и на шестой после взрыва на высоте 614 военврач Крайнова объявила всем, что для дальнейшего прохождения службы нас переводят на другой объект. Я и капитан Шерстнев были в курсе такого перевода, для солдат и сержантов взвода охраны это объявление стало новостью, но никто из них не высказал недовольства. В тот же день нас отвезли на машине на военный аэродром, откуда сначала транспортным самолетом, а затем вертолетом перебросили на новый объект. Объектом оказалась замаскированная стартовая площадка МБР шахтного базирования, расположенная в горах Северного Урала. Сразу по прибытии на место майор Пригоров, представившийся нашим непосредственным начальником, провел с нами подробный инструктаж, ухитрившись (я только потом это понял) не ответить ни на один из заданных ему вопросов о доставленном на объект «организме» и его исследованиях. В ходе инструктажа Пригоров разъяснил нам наши обязанности, которые сводились к охране объекта и выполнению его распоряжений. При этом любые контакты с работающей на объекте группой исследователей строго запрещались. Если же исследователи, как выразился Пригоров, «попытаются сами установить контакт», то об этом следует немедленно докладывать ему, а в его отсутствие – капитану Шерстневу.

После инструктажа Пригоров познакомил нас с объектом, показав жилые вагончики научного персонала, нашу казарму, столовую и караульное помещение, где дежурной смене охраны впоследствии предстояло нести службу. При этом он ничего не сказал про насыпь, маскирующую вход в ракетную шахту, из чего я сделал вывод, что исследования обнаруженного нами тела проходят именно там. В тот же день мы получили оружие – автоматы Калашникова новой сотой серии под более мощный патрон калибра 7,62 мм. Мне Пригоров вместо пистолета тоже выдал автомат, который я вместе с бойцами своего взвода сдал в оружейную пирамиду. Шерстнев же вообще не получил никакого оружия, о чем я узнал, только когда решил поделиться с контрразведчиком возникшими у меня подозрениями.

В тот же день мне присвоили звание старшего лейтенанта. Не было никакого торжественного построения и поздравлений. Пригоров просто зачитал мне приказ нашего командира полка о присвоении мне очередного воинского звания, а когда я спросил у него, почему приказ подписан моим прежним командиром, пояснил, что формально я и мои солдаты продолжаем службу в Пермском полку МБР. Впрочем, поздравление все-таки было. После обеда меня разыскала Крайнова и вручила мне парадные погоны старшего лейтенанта и горсть офицерских звездочек, чтобы я мог привести в соответствие с новым званием всю свою форму. Если бы не этот знак внимания с ее стороны, впору было напиться. Да нечем – на объекте нет ни грамма спиртного, разве что в лаборатории у ученых, да и то я не уверен.

Кстати, военврач Крайнова единственный человек, с кем здесь приятно общаться. Жаль, что она редко бывает на объекте: прилетит на сутки, а то и на несколько часов и снова улетает. Ученые постоянно погружены в свои мысли и никого, кроме коллег, не замечают. Опять же приказ, запрещающий нам любые контакты с научным персоналом. А Пригоров всегда смотрит так, словно пытается поймать на лжи. Неприятный человек. Даже наш особист Шерстнев по сравнению с ним рубаха-парень. Вот уж по кому никто не скучает, когда его нет на объекте. Лучше бы он сюда вообще не прилетал.