Олег Верещагин - Я иду искать. История первая

Ничего не произошло.

— ЭнТэ, — вдруг сказал человек. — Дай сюда ЭнТэ.

Он говорил по-русски совершенно правильно и столь же совершенно безжизненно, как робот в дурацком старом фильме.

— Что? — пискнул я. Пискнул, больше имитируя страх. Нет, я боялся — я ОЧЕНЬ боялся. Но не безрассудно. Мозг работал изо всех сил. Мне не хотелось умирать. Я нажал на другую кнопку.

Ничего. А чего я ожидаю-то? Надо сейчас бросить ему эту штуку, а самому — в кусты. Только встать сначала.

— То, что у тебя в кармане, — ровно сказал он.

— У меня нет ничего, дяденька. — хныкнул я, возясь на земле и понемногу поднимаясь.

Ствол пистолета переместился — теперь он смотрел мне между ног.

— ЭнТэ, — повторил человек. — Я могу сам забрать его у тебя. У мёртвого. Лучше отдай.

— Это? — я достал «мобильник», словно бы невзначай нажав ещё одну кнопку.

Ничего!

— Они не работают, — человек улыбнулся, что совершенно не вязалось с его равнодушным тоном. — Мы уничтожили все машины. Вчера захватили последнюю — мы вернёмся, и её уничтожат тоже. Даже ЭнТэ тебе не поможет. Давай его сюда и убирайся.

Я не понимал, о чём он говорит. Человек, которого они с напарником убили, был другом моего деда. И он не хотел, чтобы эта штука попала в руки к этим двоим.

Девять из десяти пацанов на моём месте отдали бы «мобильник». Десятый — особо заядлый «тормоз». Как я.

— Возьмите, — я переложил мобильник в левую и, весь трясясь, сделал шаг к человеку с пистолетом. — Возьмите, мне не надо, — ещё шаг. — Только не трогайте меня, не стреляйте, дяденька...

Третий шаг.

Скорее всего, он бы меня и в самом деле не тронул. Я потом десятки раз думал об этом, обсасывая ситуацию со всех сторон — незачем ему было меня трогать. Но он сделал шаг навстречу, протягивая руку — и пистолет его уже смотрел в землю.

Вот тогда я выдал ему по полной. Свинг в левую скулу — отработанный, поставленный. Человек был на пятнадцать-двадцать килограммов тяжелее меня, но... Короче, отец мог бы мною гордиться. Убийца рухнул, как манекен — полностью вышел из строя на какое-то время.

Но к нам уже бежал второй, которого я уложил дверью. В поднятой руке — пистолет, снова пистолет... В отчаянье я надавил на ещё одну кнопку.

Когда багровое пламя брызнуло в глаза, я подумал с тоской, что всё-таки убит. И перестал воспринимать что-либо вообще.

Солдат в пятнистом мешковатом маскхалате и глубокой каске, с фаустпатроном на плече и мужественным лицом целился в Олега. За плечом солдата стоял рабочий — усатый, в спецовке, с винтовкой в руках. На винтовке был примкнут кинжальный штык, хорошо знакомый по фильмам о Великой Отечественной.

Ни солдат, ни рабочий не двигались. И всё-таки прошло некоторое время, прежде чем Олег начал понимать, что видит перед собой большой яркий плакат. Точно — плакат. И что-то написано внизу наискось — по немецки, кажется, колючими готическими буквами...

Лежать на бетоне было холодно. Да, под Олегом был бетонный пол — серый, щербатый и неожиданно чистый. Откуда-то по полу поддувал ветерок. И потолок наверху был бетонный.

И бетонной казалась тишина вокруг. Полная. Абсолютная. Глухая.

Олег вспомнил, что с ним произошло, сразу. И сел, стиснув зубы от ужаса.

Ничего. Никого. Никто не бросался на него, не грозил пистолетом, не требовал что-то отдать... Первое, что пришло ему в голову — оглушили и бросили в какой-то подвал. Но на подвал под домом — уже исследованный Олегом — это ничуть не походило. А в следующий момент Олег увидел ту машинку, похожую на пульт — она лежала у самой его головы.

Впрочем, она заняла внимание мальчишки на какую-то секунду, потому что, обернувшись, Олег увидел остальную часть подвала.

Он сидел на полу совсем рядом с высокой — метра два-три — и широкой — грузовику пройти — аркой, увитой проводами. Тут и там из гнёзд торчали радиолампы. На арку чуть сбоку было направлено нечто, вызвавшее у Олега ассоциации с боевым лазером из фантастического фильма начала 80-х годов. Всё вместе это напоминало создание излюбленного персонажа Голливуда — сумасшедшего учёного, который на дому громоздит машины времени и преобразователи материи.

Неясная, но беспокоящая мысль скользнула по краю сознания Олега. Он нахмурился, рассматривая машину, но поймать мысль не успел. Тем более, что за «лазером» виднелся пульт с тремя высокими креслами возле него. На пульте одиноко и ритмично мигал зелёный светодиод.

Олег поднялся, машинально отряхивая сзади джинсы. Куда же его упрятали? Он прислушался — было тихо. Свет лился из двух узких окон под потолком, забранных мутными стеклоблоками — даже если научиться прыгать на три метра в высоту и зависать в воздухе, всё равно ничего не разглядишь. Олег подошёл ближе к арке, присмотрелся... Вблизи она производила впечатление вещи, которую сделали очень давно и с тех пор много раз подновляли, заменяя целые узлы. Сама же основа была выполнена из чугуна! Точно — из чугуна, если Олег хоть что-то в этом понимал.

Сбоку арки, на шероховатой поверхности, была гравирована длинная надпись. Мальчишка подошёл ближе, нагнулся, упираясь ладонями в колени...

СЕСТРОРЕЦКIЙ ИМПЕРАТОРСКIЙ ОРУЖЕЙНЫЙ ЗАВОДЪ

Лампы в арке были не только русские, но и немецкие — по крайней мере, так можно было понять по надписям. Протиснувшись между аркой и «лазером» (на нём надписей не было — ну, видимых, во всяком случае!), Олег осторожно подошёл к пульту, на самом видном месте которого красовался ширококрылый орёл со свастикой в когтях и хорошо читаемая даже без знания немецкого языка надпись: «Сталелитейный завод Круппа». Однако, на чугунной же основе пульта Олег ещё издалека заметил всё то же — Сестрорецкий и так далее. Снова что-то такое шевельнулось... и опять Олег не успел поймать мысль за хвостик, потому что мысль эта сбилась, а сам Олег вцепился обеими руками в спинку кресла, к которому подошёл.

Из второго — среднего — кресла ему улыбался скелет. Именно его жуткую улыбку Олег заметил в первую очередь. Но страх прошёл очень быстро — Олег не относился к тем людям, которые боятся скелетов или покойников вообще, тем более, что совсем недавно фактически у него на руках умер человек. Кстати, это событие в памяти словно какая-то дымка подёрнула, словно было это уже очень и очень давно...

Скелет был одет в старую офицерскую форму — обветшавшие китель и галифе, пыльные хромовые сапоги... Китель был без погон, его перетягивали... нет, на нём висели потрескавшиеся портупеи. Очевидно, именно форма и не давала скелету рассыпаться.

Обращённый к мальчишке правый висок скелета был пробит — аккуратная глубокая дырочка глубоко чернела на кости. И Олег сразу понял, чем была сделана эта дырочка. В глубоком кресле рядом с упавшей рукой лежал револьвер. Воронение тускло поблёскивало сквозь пыль. Курок, мушка и спица бойка были вытерты до белизны.