Олег Верещагин - Я иду искать. История первая

— А...

— Не веришь — не надо, — лицо Гоймира вдруг стало злым. — Рассказывай, Крут, что хотел.

Мальчишка довольно уныло и без особого вообще воодушевления начал рассказывать:

— У нас в хозяйстве порешили вчера холостить бычка. А он, понимаете, здоровый вырос невмерно. Если б ещё по уму делали, а то оно как обычно покатилось... Нашёлся кто-то — не дать самый умный, да самый быстрый — и понеслось под раскат... Трёхродный мой с торфяников стал. Чистил задок, а как дело за бычка пошло — сказал, что соседи-то его холостить обучили. Нам бы у тех спросить, да уж где там... Начал он расставлять людей, значит. Дал одному здоровенный кий — мол, бей бычка в лобешник. Ещё одного ставит позаду с резаком — давай, как падать начнёт, режь ему добро. Двое ещё — в тех двоих и я, ума-то временем нету — приткнул обок, чтобы, как бычка кием пометят, валить его начинали. А сам трёхродный в дверях становится — одно слово, князь, и только. И пошло. Тот, что с кием, замахнулся сплеча, а колотушка-то с оскепа и сорвись. Лёгкой птахой — да прямо трёхродному в лоб. Он вместо бычка в дверях — бряк! Но то начало было. Тот, что позаду стоял, видит — кием махнули. Он и взялся за дело. Ну а бычок восчувствовал — сей час его самого главного в жизни лишат, начинает ломить вперёд. Его вмах палкой между глаз, а что ему палка? Стоптал... Мы меж делом тем навалились на бок, а бычок у нас из-под рук и выскочи, ну мы мордами в навоз и полегли. Трёхродный мой тем часом подниматься начал, да бычок по нему и пробежал.

Олег засмеялся, отчётливо представив себе эту картину. Но больше никто даже не улыбнулся. Гоймир вновь что-то рисовал в блокноте. Йерикка разглядывал носок своего мягкого шкуросапога. Горд по прежнему стоял у доски, вообще ни на кого не глядя. Резан точил карандаш — точнее, стачивал его.

— Да, — пошевелился Йерикка. — Куда ни кинь — всюду клин. Не получается ничего — добычу увеличить.

Это была единственная реплика, последовавшая в ответ на рассказ Крута. Впрочем, он совершенно не отреагировал на невнимание, а продолжал двигать по столу патроны.

— Давайте этим днём больше о рыбе не говорить, — продолжал Резан.

— Ночью, — не отрываясь от блокнота, поправил Гоймир.

— Что? — переспросил Резан.

— Ночью не говорить, — уточнил Гоймир, демонстрируя новую карикатуру: бык в штанах, которые распирали гипертрофированные гениталии, сражался двумя мечами с целой толпой хангаров, а ещё столько же лежали вокруг порубленные. На лбу у быка набухала шишка.

На этот раз все посмеялись, но опять-таки — не очень весело. Йерикка подвёл итог:

— Хорошо, рыбу оставим в стороне. Пока. Горд, не кривись, затея твоя нужная. На ярмарке закажем Чайкам коч побольше. А этот год уж обойдемся тем, что у нас есть.

— Было время — сами те кочи делали, — тихо сказал Крут.

— Было, — согласился Йерикка. — И вновь будет. А пока так... Ты ружья-то проверил?

— Огненный бой? — встрепенулся мальчишка, отбрасывая с глаз светлые волосы.

— Крут Гордыч — ты? — ехидно спросил Йерикка.

— Ну... я заряды смотрел...

— По одному на зуб пробовал, — беспощадно подвёл итог Йерикка. — Второй час сидим, а ты к делу и не приступал.

— Ладно, возьмусь сейчас, — проворчал мальчишка, вставая. Остальные с интересом за ним наблюдали.

Олег опередил Крута, не слишком уверенно смотревшего на «сайги». Он поднялся с сундука, подошёл и взял в руки ближайший полуавтомат. Такое оружие он держал не впервые... и стрелял из него несколько раз. Мощная самозарядка для охоты на крупного зверя — впрочем, если дробью, то можно и уток бить. Двенадцатый калибр валит волка — обычно говорят «слона», но отец, учивший Олега стрелять, всегда смеялся: слона свалить ничего не стоит, он лёгкая добыча, а вот волк иной раз убегает, простреленный в голову! Неметаллические детали не из дерева, а из зернистого углепластика. На Земле такая штучка обойдётся тысяч в пять-семь, а тут, интересно, откуда, уж не последний ли дедов подарок?.. Пятизарядный магазин, флажковый предохранитель, удобный затвор с правой стороны ствольной коробки, прицел перекидной... Крепление для оптики. Плавный спуск. Удобная для удержания шейка приклада — шершавый пластик так и прикипает к ладони... Автоматического огня, конечно, нет, у предохранителя всего два положения...

Олег вертел эту штуку в руках, сам толком не зная, зачем за неё взялся — и услышал вопрос Горда:

— Умеешь ли с ней?

— Вполне, — кивнул Олег, поднимая глаза. Гоймир покривился:

— Я же тебе говорил, как он бьёт, так что спрашиваешь?

— Наган и гладкий ствол — разное дело, — довольно резонно сказал Горд. И спросил снова: — Хорошо ли бьёшь? Метко?

— Метров за... — начал Олег, поморщился и, задумавшись на секунду, поправился: — Сажен за тридцать в гильзу от этой же штуки попаду. Как не фиг делать.

На миг воцарилась многозначительная тишина. Резан сказал:

— Да мы клад откопали...

— Ты стреляешь лучше? — спросил Олег — ему почудилась в голосе насмешка.

— Да ты не ершись, — добродушно ответил Резан. — Я без того, чтоб просмеять... Тридцать сажен — это добро. Очень добро!

— Тем более — патрон, зарядов мало, — добавил Крут. — Две дюжины на два ствола, полдюжины на третий. Покидаем впустую без навычки. Йерикка?

— Гоймир? — встрепенулся рыжий горец, и, когда Гоймир молча кивнул, обратился к Олегу: — Ты у нас вроде гость. Местьником для войны назвался, войны нет, потому откажешься — не обидится никто. Мы вот что хотим предложить — пойдёшь завтра с нами на коче?

Снова повисла тишина — на этот раз выжидающая. Больше всего Олег, ошеломлённо выслушавший это короткое предложение, хотел завопить: «Да!!!» — и как можно быстрее, пока не передумали, чтобы снова не начались пустые дни и ночи, скука и тоска... Но достоинство требовало соответственной реакции, поэтому мальчишка задумался (тишина стала уважительной — не пустомеля какой ответ дать хочет, вон как думает!), и в эту тишину Олег небрежно обронил:

— Куда? — словно его ждал десяток дел и он ещё собирался выбрать, какое интереснее. А про себя он удивился, как просто всё получилось — как в сказке. Зашёл со скуки на огонёк, а тебе подарили клад.

— Смотри, — Йерикка толчком развернул на столе льняную тряпицу — это оказалась карта. Вычерченная от руки, но очень умело и подробно. — Вот — наша долина. А эта каша — Северные Моря, Снежные Моря. Наш залив, — он махнул рукой на стену, — открывается в них. На островах живут снежища — такие твари с белой, как снег, шкурой. Нам к ярмарке нужна их желчь — да и для себя тоже. Из неё делают лекарство, которое останавливает кровотечение даже из рваных ран. Даже внутреннее, которое часто бывает от данванского оружия. Охотиться на снежищ трудно — они бегают, как лошади, да ещё и ныряют, а если лягут — не увидишь, пока не наступишь. Мы ходим на них с рогатинами, охотничьего оружия мало, да и привычки к нему нет. А раз ты говоришь, что хороший стрелок — то согласишься?