Олег Верещагин - Я иду искать. История вторая

Где-то вдали, за их спинами, вдруг послышался мощный, нарастающий гул, пугающий своей неотвратимостью. Потом докатился мягкий, но могучий уд­ар — в спину ощутимо толкнуло, как при взрыве, волной спрессованного до твердости воздуха.

Они втянулись под прикрытие валунов — гранитные исполины высились стеной на пару саженей. Тут было потише, снег шел через верх, и казалось — обманчиво — что находишься в каком-то шатре с белыми стенами. Все прис­лонились к камням, выдыхая облачка пара из-под капюшонов, раздался приг­лушенный кашель, звякало оружие, но никто не разговаривал — лишь сипело из многих глоток сорванное дыхание.

Гоймир хрипло сказал, полузакрыв глаза черными от недосыпа и уста­лости веками:

— В пору поспели... Лава сошла... — он улыбнулся, на губах из трещин выс­тупила кровь. — Если кто и поспешал по следу — свело их...— он вытер кровь крагой, моргнул, сплюнул.

— Нас тоже сведет, — тускло ответил кто-то. — Им добро — их хоть в тепло утащило. А мы тут одно... окочуримся.

— Заткнись, — сказал Йерикка. Проваливаясь в снег, прошел до конца камен­ной гряды, выглянул в снежную мглу.

— Не потишало? — спросил Гоймир. Йерикка покачал головой, возвращаясь, уда­рил по руке Богдана, потянувшегося к кожаной фляжке анласской работы. Тот уронил руку, сел в снег и заплакав, вытирая лицо локтем. Йерикка пнул его ногой в бок, потом ударил ножнами по спине:

— Встань, сопляк! Быстро!

Богдан поднялся, привалился к камням, достал негнущимися пальцами «вальтер»:

— Кончу тебя...

— А, — отмахнулся Йерикка. Подбросил пулемет на плече и пошел к Гоймиру. Богдан выстрелил ему в спину, промахнулся. Йерикка даже не повернул голо­вы.

Олег, оттолкнувшись плечами, пошел следом, проходя мимо Богдана, ударил его в подбородок. Тот неловко сел в снег опять, выронил пистолет, стукнул­ся затылком о камень.

Олег подошел к совещавшимся Гоймиру и Йерикке. Позади шмыгал носом, копошился в снегу, разыскивая пистолет, Богдан, сплевывали и шумно дышали остальные.

— Что там? — коротко спросил Олег. Йерикка ответил:

— Если в ближайшие полчаса не найдем себе убежище на ночь — подохнем. Или сядем и не встанем уже, или на тропе занесет... Гоймирко, ребята садя­тся. Прошлую ночь почти не спали, потом считай двадцать верст по горам... Гоймир, не отвечая, смотрел в круговерть снега. Тихо ответил:

— На рисунках пещер нет. Только скалы одно...

— Попросимся переночевать к волотам в камень, — сказал Йерикка, — лишь бы не под камень.

— Идти надо, — решился Гоймир. — Й-ой, поднимаемся, встаем! Все!

Йерикка пошел в конец колонны. Олег не переставал удивляться его вы­носливости. Рыжий горец был совершенно неутомим — а сейчас еще и беспоща­ден. Тех, кто успел усесться и не хотел вставать, расслабившись и уже пог­рузившись в оцепенение, легко переходящее в смерть, он бил наотмашь мечом в ножнах, выплевывая ругательства — порой совершенно бессмысленные, но остервенелые. В ответ ему тоже неслась ругань, но беспомощная. Подняв всех, Йерикка пристроился последним и пообещал:

— Кто упадет — прикончу тут же! — не поверить ему было трудно...

... Наверное, о таких переходах потом сочиняют былины. Или складывают? Тут ничего не надо сочинять — все правда... Может, и про них сложат — сейчас Олега это мало интересовало. Снова лупил в лицо беспощадный снег. Олег, стиснув зубы, пер на одной гордости, как плуг — тут было по бедра — полуволоча Богдана. Тот еле передвигал ногами, бормоча:

— Помрём... все помрем... боги, боги...

Грозить ему смертью или стыдить было бесполезно, Олег пыхтел и та­щил его, хотя не вполне понимал, почему сам движется. А преследователи сейчас лежат под снегом... им не надо идти... снег теплый, толстый... там нет ветра и холода... там тихо и тепло...

...— Вольг, оправо возьми!

Ах,да! Олег зашел шагов на пять от тропы. Казалось, идущую цепочку размывает ветер — то один, то другой вываливался из нее, забирал в сторо­ну, проваливался в снег или падал на сколизи камней и льде. Гоймир по временам оборачивался и хрипло вскрикивал:

— Одно... ни единый... не помрет! Я... запрещаю... то!

И все удивились и не поверили, когда он вдруг выбросил руку вперед и выкрикнул:

— Пещера!

...Это было сильно сказано. На пещеру увиденное воеводой не тянуло — просто расщелина в скале, узкая и невысокая. Но ветер туда не задувал, и это оставалось главным.

Радоваться ни у кого сил не оставалось, выяснилось, что в расщелине «паркетом» (это Олег так определил) могут поместиться десять человек. Но это уже никого не интересовало и не смущало. Мальчишки поспешно поброса­ли часть плащей на пол и легли — пятеро ногами к выходу, пятеро — голо­вами между их голов, ногами — вглубь расщелины. Остальные девятеро улег­лись на товарищей сверху — и вся эта куча закрылась оставшимися плащами,

Трудновато в это поверить, но никто не шевельнулся, чтобы расположи­ться поудобнее. Меньше всего их сейчас волновало, что кто-то кому-то давит локтем на горло, что в живот уперлась рукоять пистолета, а чья-то чуня уперлась тебе между ног. Сил пошевелиться не оставалось, и обтекающая талой водой одежда не казалась неудобством.

Олег лежал между Йериккой и Рваном, голова его оказалась зажата го­ловами Богдана и Холода. Сверху навалился Морок. Было душно, сыро, пахло мо­крой тканью, потом, сырым металлом, коже и талой водой. Снаружи вовсю уже свистел, и ревел буран, по ногам немного тянуло. Дышать оказалось труднова­то, вокруг тоже тяжело дышали остальные. И все-таки Олег чувствовал, как его с каждой секундой все больше и больше охватывает счастье — оттого, что он просто жив!

Он уже засыпал, покачивался на мягчайшей перине предсонной дремы, когда ему в щеку толкнулся горячий шепот Богдана:

— Во-ольг...

— Умм... — отозвался он. И пошевелился, насколько это было возможно, чтобы показать — не спит.

— Прости... Вольг?

— Ага. За что? — сонно спросил Олег, стараясь удерживать себя на грани сна и бодрствования, чтобы и говорить, и иметь возможность заснуть в лю­бую секунду.

— Так ты ж... ты меня одно спас...— услышал Олег шепот младшего мальчиш­ки — смущенный и растерянный какой-то.

— Когда? — вяло отозвался Олег. Он не соображал, о чем говорит Богдан, а задумываться было невыносимо лень.

— Ну... на тропе. Повис я на тебе, как мешок...— было СЛЫШНО, что молодому горцу стыдно. И Олег, вдруг проснувшись рывком, вспомнил прошлогодний по­ход и младшего мальчишку, свалившегося в болото. Олег вытащил его. Мальчи­шка был так напуган, что даже не плакал, когда Олег, сам перепуганный, та­щил его на берег — и только прижимался к Олегу, глядя испуганными глаза­ми на колышущуюся поверхность болотины. А может быть, он просто не понял, что мог погибнуть... и лишь потом его начала бить крупная дрожь, хотя он уже отогрелся и даже обсох возле с бешеной скоростью разведенного Олег­ом костра...