Вячеслав Шалыгин - Бой с Тенью

Она этого не видела, но почти все сидевшие под брезентовым тентом грузовика люди уже давно поступили так же…

Машина остановилась как-то незаметно. Она долго замедляла ход и в конце концов словно бы докатилась до точки, где трение пересилило инерцию.

— КПП, — предположил кто-то.

Подтверждая догадку, у борта появились двое солдат. Они забросили полог тента на крышу и опустили борт.

— Пошевеливайтесь, дамочки, — глядя прямо на Веру, строго приказал один из воинов. Он протянул руку, и девушка, приняв поддержку, спрыгнула на асфальт.

Впереди был действительно контрольный пункт. Тот самый, на котором всегда дежурили милиционеры с автоматами и проверялись все въезжающие в город фуры. Только теперь узнать его было не так просто. Кроме большой, двухэтажной кирпично-стеклянной башни, Вера не узнавала ничего. Шлагбаумы обросли листами железа, позади первых появились дополнительные, уже не округлые, а сделанные из толстых швеллеров. Все пространство вокруг поста было занято заграждениями из огромных спиралей колючей проволоки. За спиральными преградами, между наспех вкопанными неокрашенными столбами была натянута металлическая сетка обычного забора, а перед колючей проволокой торчали классические противотанковые ежи. Видимо, для полноты картины между тремя рядами «колючки» были проложены: в первом проходе — запутанный в пышные клубки ряд тончайшей металлической проволоки, а во втором — обильная россыпь острых стальных колючек-переростков.

С какого великого перепуга была построена эта «линия Маннергейма», можно было только гадать. Пока Вера рассматривала это чудо современной фортификации, из грузовика выбрались последние пассажиры. К солдатам присоединились четверо милиционеров и двое типов в штатском. Они, как могли, выстроили людей в две шеренги и занялись проверкой документов. Те, у кого бумаги были в порядке, направлялись в узкий пешеходный коридор между все теми же колючими заграждениями. Пройдя по нему до поста, беженцы снова показывали документы. После их тщательно обыскивали и направляли внутрь здания поста. Что с ними происходило за кирпичными стенами, увидеть было невозможно, однако никто внутри не задерживался. Ровно через минуту они выходили через другие двери, вытирая одинаковыми салфетками испачканные чем-то черным подушечки пальцев.

Вера проводила счастливчиков, разбредающихся по ту сторону заграждений, завистливым взглядом. У нее никаких документов при себе не было, и она, вместе с десятком прочих «неустановленных лиц», отправилась вдоль рядов «колючки» в направлении железной дороги.

Предчувствуя очередные неприятности, Вера растерянно оглянулась. Подобраться так близко к заветной цели и снова попасть в переделку! Это было уже выше ее сил. Она остановилась и отчаянно помотала головой.

— Дамочка, только без истерик, — предупредил ее все тот же солдат. Теперь он возглавлял конвой из трех воинов. — Ничего с вами не будет. Просто посидите там, на станции, пока не установим личность, и все.

Вера подняла на солдата уже почти безумный взгляд, и тут в поле ее зрения попала знакомая машина. Вера оттолкнула воина и бросилась к дороге, по которой медленно продвигался темно-зеленый бронированный внедорожник с большой трехлучевой звездой на выступающей радиаторной решетке. Стекла машины были тонированы, но Вера точно знала, кто сидит внутри. Она была убеждена в том, что это знает…

— Товарищ полковник! Женя! Иван Павлович! — закричала она, вырываясь из рук догнавшего ее солдата.

— Дамочка! Дамочка! — пыхтя от натуги, бормотал исполнительный воин. — Не положено! Прекратите!

Вера изловчилась и укусила его за руку. Солдат вскрикнул и разомкнул захват.

— Что ты с ней… — на помощь ему бросился один из людей в штатском, — возишься?

Он выскочил Вере наперерез и, когда девушка оказалась прямо перед ним, коротко и тяжело ударил ее кулаком в живот. Вера рухнула на землю, судорожно хватая воздух широко раскрытым ртом.

— Теперь тащи ее… — приказал штатский.

Солдат помог Вере подняться и повел — почти понес, — догоняя медленно уходящий конвой. К манерам этих сумрачных типов в гражданской одежде воин относился неодобрительно, однако его мнение никого не интересовало, и он предпочел промолчать.

Примерно через десять минут утоптанная дорожка вывела к товарной станции. Вера немного пришла в себя и уже могла передвигаться самостоятельно. Поездов на путях было великое множество, и в том, что один из составов станет камерой временного задержания, сомневаться не приходилось, но реальность превзошла все ожидания. Почти сразу за воротами станции стояли обычные товарные вагоны, и всех «беспаспортных», предварительно разделив по половому признаку, запихнули именно в них.

— Холодно же! — попыталась возмутиться какая-то женщина.

— Приказ, — сурово ответил главный конвоир. — Жмитесь друг к другу… Совет…

— Пошел ты со своими советами! — женщина зло сплюнула ему на ботинки и забралась внутрь.

Вера влезла в теплушку последней. Там было душно, тесно и все равно холодно. Чтобы сесть, места хватало не всем, и многие женщины стояли, прислонившись к стенкам вагона или друг к другу. Двери то и дело откатывались, выпуская мизер тепла и забивая переполненный вагон совсем уже до отказа. Прибывающие были одеты как попало. Кто-то кутался в одеяла, кто-то в грязные, явно подобранные на улице лохмотья. Некоторые вообще не имели теплой одежды. Из коротких реплик становилось понятно, что их схватили прямо в сошедших с рельс поездах и они просто не успели взять с собой ни документы, ни одежду. Кто-то ругался, многие из женщин рыдали, что-то бормоча о детях. Одна, одетая только в байковый халатик, молодая мамаша билась в истерике. Ее разлучили с годовалой дочкой.

Вскоре вокруг Веры образовалась плотная стена дрожащих от холода и страха женщин, и она снова начала терять ощущение реальности.

— Господи, — запричитала какая-то старушка, — что же это творится-то?!

Как оказалось, причитала она не просто так. Солдаты впихнули в вагон трех совсем молоденьких девиц. Точнее, даже не впихнули, а забросили. Идти самостоятельно девочки не могли. Они были совершенно раздеты, а их лица и тела покрывали множественные синяки и ссадины.

— Люди, да что же это делается! — взвизгнула старуха. — Креста на вас нет! Пропустите! Пустите их в центр! Околеют же! Ну, расступитесь…

— Куда?!

— Да вы только взгляните!

— Что же такое-то?

— Сюда… сюда… вот так, дайте одеяло… ну тогда возьмите ее к себе… укутайте…

Женщины перед Верой расступились, и одну из страшно избитых девочек протолкнули в центр крошечного круга. Половина лица девушки отекла, один глаз совершенно заплыл, а второй смотрел безучастно, словно не видел ничего и никого. Шея и маленькая грудь с острыми сосками были покрыты ссадинами, руки и живот были в синяках, а по внутренней поверхности бедер ползли темно-красные подсыхающие струйки крови. Круг сомкнулся, и девушка оказалась прижата к Вере.