Вячеслав Шалыгин - Бой с Тенью

— Не такое уж оно и феноменальное. Если честно — вообще никакого… Разве что фигура и рост… Но ты же сам нас всех… перевоспитал. На этих фокусах теперь даже меня не проведешь. Ладно, Соловьев-Колесников, слушай и делай вид, что ничего не понимаешь, если тебе так удобнее. Иван Павлович собрал новую команду. Той группы, с которой работал ты… то есть не ты, а тот, похожий… больше нет. Я не знаю, чем ты занимался все это время — может быть, чем-то поважнее войны, — но на твоем прежнем месте образовалась натуральная дыра. Без тебя все идет кувырком…

— Я плохо понимаю, о чем идет речь, но это и не важно, — он ненадолго задумался. — Сценарии, в соответствии с которыми в последнее время развиваются все события, выглядят почему-то очень схожими. Словно их писал один и тот же посредственный драматург… В общем, дело не в том, что вы остались без лидера. Все гораздо сложнее. Команда из нескольких человек с этим не справится…

— Вернись, а, — жалобно протянула девушка. — Если не в Управление, так хотя бы ко мне! Хотя бы на одну ночь!

— Довольно рискованное предложение, — Призрак попытался улыбнуться. — Поздним вечером, от красивой девушки, незнакомому мужчине… Не боитесь?

— О сегодняшней ночи речь не идет, — она вздохнула и поправила подушку в изголовье кровати. — Ложись, болезный, переночуешь здесь, а с рассветом можешь проваливать на все четыре стороны. Хотя можешь и врача дождаться… Пашков теперь здесь работает. Он будет через час или даже раньше… Ты все-таки отыскал приключения на свою голову, вдруг череп не так срастется, совсем без памяти останешься. Палычу я все передам. Но, если передумаешь, мой телефон тебе известен.

— Я даже имени вашего пока не расслышал, — твердо возразил он. — Как, говорите, вас зовут?

— А я и не говорила, — девушка пожала плечами. — Вера. Как глупо! Представляться тому, кто тебя знает, да еще так!

Она сердито фыркнула и вышла в смежную комнату. Дверью при этом она хлопнула так, что Призрака едва не парализовало. Даже вибрация пола или движение воздуха причиняли ему сильную головную боль.

«Все-таки они не справились, — он зажмурился. — Вернуться? Нет, Тень важнее. Если не я, то и никто. Придет время, я вернусь, но не сейчас. Сноровский поймет, что происходит. Очень скоро поймет и примет меры. Вот тогда я и вернусь. А пока…»

Он расслабил веки, затем заставил себя отвлечься и забыть о боли. Медитация помогла, и все переживания, опасения и тревожные раздумья ушли куда-то на второй план. Призрак! Он снова был Призраком. Безжалостным и хитрым наемником…

Которому завтра вечером предстояло совершить нечто выдающееся.

Выполнить довольно сложное задание, будучи раненым и, скорее всего, едва очнувшимся от наркоза.

Как решить возникшую проблему, он пока не представлял. Сам идти он не мог, а вместо него идти было некому. Впрочем…

Призрак нащупал в кармане пластиковую карточку. Это было последнее средство, которое он поклялся применить только в крайнем случае, но, возможно, этот случай как раз и выпал.

«Или нет? — Он вынул карточку из кармана и повертел ее перед глазами. — Утром. Подожду до утра. Если не станет лучше, тогда и карты в руки. Спешить в таких делах нельзя…»

Он спрятал кусочек пластика в карман и вновь зажмурился. В этот раз медитировать пришлось дольше. И почти безрезультатно. Чувство тревоги так и не исчезло, а боль только усилилась…

Вера встретила товарищей на крыльце. Она еще не успела раскрыть рот, чтобы обрисовать ситуацию, а прибывшие следом за «управленцами» воины уже скрылись в приемном покое. Вместе с ними ушел и Евгений. На крыльце остались Сноровский, Феликс и Федор. Кирилл Мефодьевич приехать пока не успел.

— Не будем шуметь, — сказал Иван Павлович, придерживая Веру за рукав, — их там сейчас и так много.

— Его нельзя беспокоить! Он тяжело ранен!

— Ничего, один переезд он выдержит. Оставлять его здесь слишком опасно.

— Но никто же не знает, кто он…

— Это ты так думаешь. Там, у супермаркета, сейчас большой разбор полетов начался. Омоновцы уже поняли, что не того завалили, и теперь ищут правду. Долго твои друзья-стрелки не выдержат, признаются, что увезли случайного прохожего в частную больничку, вот тут-то и начнется… Пашков приехал?

— Да, но он…

— В хорошем настроении?

— Да, причем в сильно хорошем…

— Вот алкоголик!

— После рабочего дня имею право, — заявил лениво жующий резинку доктор. Он появился на крыльце бесшумно, словно тень. — Пожалте к нашему шалашу…

— Что с больным? — спросил Сноровский, проходя за ним в приемное отделение.

— Пуля у него в основании черепа застряла, — ответил Пашков. — Рикошет, по всей видимости, иначе он давно бы уже почил в бозе.

— А прогноз?

— Смотря как вы с ним поступите. Транспортировать его категорически нельзя. Оперировать надо, и как можно быстрее. Иначе — летальный исход, без сомнений. Вот такой прогноз.

— Иван Павлович! — забеспокоилась Вера. — Давайте что-нибудь придумаем!

— Что тут придумаешь? — Сноровский развел руками. — Если Володя до утра управится, можно будет как-то поманеврировать, а если нет — придется сдать правосудию… Управишься?

Пашков распечатал свежую резинку и взглянул на часы.

— Ну, я могу позвонить кое-каким консультантам, профессору одному… только за просто так ничего не делается…

— Это понятно. Вызывай.

— И что мне им сказать? Тут ведь криминалом ко всему прочему попахивает…

— Сколько они берут за консультацию с последующей операцией?

— Кто как…

— Вызывай того, кто подороже… две цены.

— Вы, видимо, слабо представляете себе, что такое одна цена, — скептически заметил Пашков.

— Володя, не утомляй, — оборвал его Иван Павлович. — Пятьдесят хватит?

— На всех, — доктор кивнул.

— Тебе отдельно подкинем…

— Тогда и в сорок можно уложиться. Они еще и со своими инструментами приедут.

— Иван Павлович, — позвал из палаты Бондарь. Опергруппу «тунгусов» возглавлял лично он.

— Что, Тима? — Сноровский подошел к двери палаты и заглянул внутрь. — Точно здесь? Пашков!

— Что вы кричите? Ночь же! — в коридоре появилась пожилая медсестра. — Не на базаре находитесь. В больнице.

Путь ей преградил один из бойцов.

— Идите, мамаша, куда шли…

— А я на свое рабочее место шла! — медсестра попыталась пройти мимо воина, но тот вытянул руку и равнодушно развернул ее в обратном направлении.

— Ты что это руки распускаешь, паршивец! — взвизгнула сестра.

— Тихо, Элеонора Карловна, прошу вас, — взмолился Пашков.

— Что это за типы, Владимир Яковлевич?! Это за тем подстреленным приехали?! Добить?

— Элеонора Карловна!

— Развелось их тут, особенно после «черного ноября»! Безобразие! Чего вам неймется-то?! Только начал народ по-человечески жить, так нет — войну затеяли! Но и войну вроде бы перетерпели, а лучше не стало, снова, как в перестроечные времена, — одни бандиты кругом! Ушел ваш раненый! Вот только что мимо меня проковылял через черный ход…