Шимун Врочек - Питер

Иван хмыкнул.

— Да уж… обтекаемо сказано.

Один из силуэтов, облитый голубым свечением, встал и направился к столу, за которым сидели Иван со стариком.

Вблизи силуэт оказался Манделой, в руке у него была чашка с блюдцем.

— Ещё чаю, пожалуйста, — произнес негр церемонно. — Если не затруднит.

— С удовольствием, сэр, — старик улыбнулся. Поднял чайник, наклонил над кружкой. Взвился вкусный — Иван на секунду даже задержал дыхание — пар, пахнущий чем-то… настоящим. Именно, подумал диггер. Куда уж нашим метровским чаям до него.

— Премного вам благодарен, добрый сэр, — отозвался Мандела, чуть поклонился, стоя с чашкой в руке. Повернулся, чтобы идти к телевизору…

— Что такое микроволновая пушка? — спросил Иван у Федора. Спина Манделы замерла. Напряглась. Иван видел это краем глаза.

— Вы знаете, что такое микроволновка? — спросил старик. — Такая печка для разогревания еды?

— Н-нет.

— Обычно они вот такого размера, — старик показал ладонями габариты микроволновки. — В них готовят еду… на, скажем, волнах, которые заставляют молекулы воды колебаться с такой скоростью, что вода закипает.

Иван попытался представить, как это может быть, и помотал головой.

— И как это повлияло на Энигму?

— Он попытался открыть дверь, а там была автоматическая защита — и она сработала. К счастью, он вовремя понял, что что-то не так, и успел убраться. Но словил напоследок микроволновый импульс. Краешком задело, но всё равно…

— То есть?

Фёдор посмотрел на диггера.

— Грубо говоря, его глаза сварились.

Иван помолчал. Вот как, значит. А мозги у него, случайно, не сварились? Этим бы легко объяснились многие странности в поведении слепого.

— И где стояла эта… хмм… эта пушка?

Фёдор пожал плечами.

— Где-то около станции Невский проспект. Или Гостиный двор? В общем, где-то там. Какой-то секретный объект, я точно не знаю.

Иван вспомнил последний их с Шакилом «залаз». Как раз в районе Гостинки Невского. И тот ствол на потолке, который целился в камни… и ничего не происходило. Автоматический пулемет?

Может, и не пулемет.

Может быть, Иван всего на полшага не дошел до того, чтобы свариться заживо?

Мандела всё так же стоял рядом, словно забыл, зачем явился.

— Что вы там смотрите? — спросил Иван. До них долетали только обрывки песен и экспрессивных театральных выкриков. «Я задержу их, ничего», «Защищайтесь, господа», «Каналья!» и прочее. Мандела пожал плечами.

— «Три мушкетера» называется. Хороший фильм, только непонятный немного.

Старик негромко засмеялся.

— А мне «Два бойца» нравятся, — сказал Иван, посмотрел на Федора. — У вас, случайно, нету?

— Здесь есть кто-то ещё, — сказал Седой. Иван облизнул губы — растрескались совсем, помолчал. Пожилому скинхеду верилось сразу.

— То есть?

— Не один он здесь живет, зуб даю.

— Может, женщину от нас свою прячет? — предположил Иван. — Я бы так и сделал, наверное. Видок-то у нас бандитский, прямо скажем.

Седой покачал головой. С сомнением.

— Не знаю. Может, и женщину. Может, нет. Но точно кого-то прячет.

— Вы один живете, точно? — Иван смотрел в упор. — Мы думаем, здесь есть кто-то ещё. Почему он или она от нас скрывается?

Фёдор помедлил. Иван видел, как сжались его руки с тонкими пальцами. Морщинистая кожа с синими узловатыми венами. Интересные у него мозоли, кстати…

— Никого здесь нет, — сказал Фёдор наконец. — Извините, мне надо побыть одному… простите…

И вышел. Иван посмотрел ему вслед. Интересно, от чего бывают такие мозоли? Он поднял свои ладони и внимательно разглядел, Понятно, от чего. От лопаты.

В следующий раз Иван выбрал время, чтобы задать вопрос про мозоли.

Сначала старик долго молчал. Потом предложил диггеру одеться на выход.

Интересно, — подумал Иван.

За корпусом ЛАЭС простиралось ровное поле.

— Раньше это был газон, — пояснил Фёдор глухо, сквозь маску.

— А теперь? — спросил Иван, хотя уже начал догадываться.

Кресты, сваренные из металлических трубок, торчали из земли. Их было несколько десятков. Некоторые — с надписями. Часть даже с оградками.

— Теперь это кладбище, — сказал Фёдор. Серый туман наползал на ЛАЭС.

Гигантские трубы напоминали ноги огромного чудовища, застрявшего в мутной пелене.

Иван подошел к одной из оградок, наклонился, напряг зрение.

«Марина К. род. 1993» — прочитал он. На могилке лежали стебли бурого растения с острыми листьями и белёсыми некрупными цветками. Иван слышал про традицию носить цветы на кладбище, по видел такое впервые. Кто она была старику? Иван покачал головой. Жена? Это не моё дело.

— Возвращаемся, — сказал старик. Иван кивнул.

Перед уходом они остановились, чтобы ещё раз попрощаться с умершими. «Минута молчания в память павших. Сейчас!» Иван склонил голову.

— Я нахожу их везде и хороню здесь, — сказал старик. — Чтобы было — по-человечески. Понимаете, Иван?

— Да. Мне кажется, понимаю.

— Петербург — англицкий город, — сказал Фёдор.

— Ангельский?

Старик улыбнулся.

— Английский, то есть.

Он откинулся в кресле и начал читать — негромко, чуть отстранение, с паузами в нужных местах:

— Прекрасен и сумрачен, как бабуин, что с английской гуляет трубкой, с английским зонтом, в клетчатом пледе шотландском и шарфе на шее большом.

Ко всем обращаясь по-русски, четко, до буквы звучит, ленинградских кровей он старинных, на любом языке говорит.

Странный для всех, равнодушен, ночью разводит мосты. Байтовый, ванты, калоши, булка, поребрик, носки.

Трубу он с собой не таскает. Дома забыл саксофон. Гордый.

Гордый. Звучит саксофон.

— А ещё у этого бабуина должны быть пушкинские бакенбарды, — сказал голос Уберфюрера. Иван и не заметил, когда тот появился в библиотеке. Он повернул голову. Заново выбривший голову скинхед стоял, опираясь на спинку кресла жилистыми руками — Иван видел татуировку на его плече «серп и молот», наполовину закрытую рукавом футболки. Отсветы живого пламени ложились на скуластое, с запавшими щеками лицо Уберфюрера. Красивое и мрачное, как закат постъядерного мира.

Фёдор поднял голову, с каким-то новым чувством оглядел скинхеда.

— Верно, — сказал он наконец. — У вас есть чувство поэзии, Убер…

— Андрей, — сказал Уберфюрер.

Пришло время для того, ради чего они устроили этот безумный поход.

— Моя станция погибает, — сказал Иван. — Её блокировали, перекрыли подачу электричества. Мы пришли сюда, чтобы дать Василеостровской свет. Вы можете это сделать?

Фёдор помолчал, разглядывая Ивана из-под густых бровей.

— Вы действительно думаете, что я могу включить свет на вашей станции? — спросил он наконец. — Отсюда?