Шимун Врочек - Питер

— Да. Но все запомнят его как «План Меркулова». Радуйся, Иван. Победителей не судят.

Я, блин, радуюсь, подумал Иван. Я так радуюсь, что меня тошнить начинает от этой радости.

— Я… я не могу больше здесь! Понимаете, Иван?! — профессор бегал по ТДП-шке, бывшей химической лаборатории, и никак не мог успокоиться. Карбидка на столе горела, её жёлтый свет превращал лицо Профа в вырубленную топором маску научной трагедии.

Ученые проснулись однажды утром и обнаружили, что создали атомную бомбу. Угу.

— Понимаете?!

Иван кивнул. Понимаю, конечно.

Профессор повернулся и вышел в темноту. Усталая, обессиленная спина… Чёрт, сейчас ещё свернет не туда.

— Кузнецов! — окликнул Иван молодого.

Тот вскочил, дожевывая на ходу.

— Командир?

— Иди за ним, а то потеряется ещё, — приказал Иван. — Только аккуратно. Проверишь, чтобы целехоньким дошел до Гостинки, потом вернешься. По дороге никуда не сворачивать. Ни-ку-да. Понял? Проф это любит. — Иван подумал и добавил на всякий случай: — Что мне вас потом, в Купчино искать, у коммунистов?

Кузнецов улыбнулся. Понимает, салага. Что ж… может быть, и получится из него диггер. Когда подрастет.

— Есть, командир.

Иван оглядел бывшую химлабораторию и вышел в тоннель. Ему всё ещё нужен их дизель-генератор.

— Иван, — сказали из тени колонны.

Иван прищурился. Опустил руку за спину, взялся за рукоять пистолета. Трофейный «макаров» — но это лучше, чем ничего.

— Кто там? А ну, покажись.

Говоривший послушался. Иван посмотрел на нелепую, пухлую фигурку и хмыкнул. Вылитый морсвин Борис. Вооруженный нейтралитет.

— Здравствуйте, Иван, — сказал Борис, цивильный посланец мира. — У меня… у меня к вам дело.

Что-то в его взгляде было не так.

Иван вздохнул, поставил «макаров» на предохранитель и убрал за спину, сунул за ремень.

— Опять произвол военных? — спросил он устало. Произвола Иван за последние два дня навидался изрядно. В любых видах. Выше крыши. Ещё чуть-чуть и горлом пойдёт.

— Что? — Борис заморгал. — Нет-нет… то есть, да.

Как с вами сложно, с Борисами, подумал Иван.

— Так нет или да?

— Вы понимаете… — посланец мировой общественности замялся. — Тут всё сложно. Вы можете пойти со мной? Это очень важно.

— Очень? — Ивану никуда не хотелось. Сейчас собрать вещи и отправляться тихим сапом домой. Домой. И всё забыть. — Я домой еду.

— Это очень-очень важно, — сказал Борис негромко. Иван снова увидел в нём, как тогда, с Кулагиным, стальную твердость внутри мягкой, пухлой оболочки. Ай да Боря. — Вы должны пойти со мной. Вы и… больше никто.

Но и тем, кто был плохим

Тоже надо спать

— Хорошо, — сказал Иван. — Куда идти?

Тоннели, переходы, коллекторы, сбойки.

Метро.

В темноте блеснул металл, и выступила тёмная фигура.

— Руки на затылок, — велел голос.

— Это и есть ваше дело? — спросил Иван, не глядя на Бориса. — Спасибо. — он медленно, плавно поднял руки. Борис, Борис, сука ты. Если броситься в ноги… то можно успеть.

— Не надо, — голос у фигуры был низкий и спокойный, как гранитный парапет набережной. — Не успеешь.

Сукин сын мысли читает, что ли? Иван молча смотрел перед собой, скулы закаменели.

— Вы мне обещали! — возмутился Борис. — Вы сказали, что ему ничего не грозит!

Человек с пистолетом шагнул на свет. Лицо его показалось Ивану знакомым — может, видел где? Красивое, слегка приплюснутое, глаза чуть раскосые. Волосы тёмные, стрижка короткая, на щеке ссадина. Серый армейский бушлат, перетянутый ремнём, нашивка на груди: знак МЧС — белая звезда.

Твою мать, подумал Иван. А я ехал домой.

— Верно, обещал, — сказал бордюрщик. Раскосые глаза моргнули. — Ничего. Руки не опускай, ноги на ширину плеч… быстро!

В следующее мгновение оказалось, что народу вокруг гораздо больше, чем Иван предполагал. Из коллектора сначала вышел подросток с перевязанной рукой, в другой — АК-103, складной; затем старик с обрезом. И ещё один крепыш. Ивана оперативно обыскали. Грамотно, даже яйца ощупали, не побрезговали.

— Чисто, Рамиль, — сказал крепыш. Раскосый кивнул. И тут Иван его узнал. Точно!

Ну, блин.

Раскосый был начальник охраны Площади Восстания — начальник личной охраны Ахметзянова. Звали его Рамиль Кадангариев, кажется, тоже татарин. У Ивана сердце вдруг набрало бешеные обороты, отдалось в горле и в висках. Вот это я попал.

Холодной земли

Холодной земли

— Следуйте за мной, — велел раскосый. И добавил вежливо: — Пожалуйста.

Ему, словно в насмешку, завязали глаза. Да не смешите, хотел сказать Иван. Я в темноте этот путь по шагам вычислю. Легко.

Через несколько поворотов его втолкнули в освещенное помещение и сняли повязку. Когда-то это был склад метростроя, сейчас, видимо, база бордюрщиков.

На Ивана смотрел невысокий красивый человек. Глаза его поблескивали в свете электрических фонарей. Человек был одет в кожаную куртку, на столе перед ним лежал пистолет. Нет, не «макаров», а что-то посерьёзнее. Глок, что ли?

— Его Величество Ахмет Второй, — сказал Рамиль. Человек кивнул. Краем глаза Иван заметил движение. Женщина, ясно. Молодая, конечно. Она прошла и встала за плечом Ахмета. Иван пока видел только её точеный профиль.

Девушка повернулась…

Иван почти не удивился.

— Это он, — сказала девушка. — Тот, что придумал «План Меркулова». Тот, кто мне помог. Зачем ты собираешься его убить?

— Он спас тебе жизнь? Честь? Невинность?

— Просто спас.

Ахмет Второй кивнул.

— Очень хорошо. Но почему я не должен его убивать? Назови причину… хотя бы одну.

— Хотя бы из благодарности.

— Какая может быть благодарность на войне? — Ахмет поднял брови. Удивительно европейское лицо при этом, скорее похож на итальянца, чем на татарина. — Человек спасает тебе жизнь, а ты вгоняешь ему иголки под ногти и дробишь колени путевым молотком. Это честно. Это законы войны.

Иван ждал.

— Я протестую! — подал из угла голос Борис. — Вы не можете!

Ахмет поморщился.

— Это мне решать, что я могу и чего не могу. Этот человек опасен, Рамиль? — обратился он к телохранителю.

— Да, — сказал Рамиль просто.

— Видишь? — сказал Ахмет девушке. — Теперь у меня нет выбора.

— Можете убить меня из мести, — сказал Иван. — Дело ваше. Но для начала скажите, зачем вы меня вообще звали. Хотите сдаться? — Иван тяжело вздохнул. — У меня, конечно, маловато полномочий… Ладно, я могу принять вашу капитуляцию.

Пауза. Ахмет широко раскрытыми глазами глазами смотрел на Ивана — вот тебе и пленник. Рамиль улыбнулся, спрятал улыбку.

— Ну ты наглец, — сказал Ахмет почти с восхищением. — Я тебя почти уже уважаю. — он посмотрел, прищурившись, на Ивана. Хмыкнул. — Вай, вай. Чай будешь?