Андрей Левицкий - С. Х. В. А. Т. К. А.

Выбравшись к рельсам, Боцман сказал: Опа!

— Это же Овен, — объявил Красавчик. — Я его помню.

— Ага, он, — согласился Жердь.

Филин повернулся к Боцману, ожидая пояснений.

— Барыга местного значения, — сказал тот. — Ну, скупщик мелкий. Туда-сюда по этой железке курсировал, артефакты перевозил, а в другую сторону — стволы со снарягой.

— Только он же на дрезине ездил, я слышал, — снова встрял Красавчик.

Филин и Огонёк одновременно достали бинокли.

— Ну что там, ну что? — заволновался Жердь, когда они уставились вдоль насыпи, и попытался отобрать у Огонька бинокль, но бандит отпихнул напарника и передал прибор Боцману. Тот глянул — вдалеке по рельсам резво катила дрезина.

— Едет? — спросил Красавчик с непонятными интонациями.

— Едет, — подтвердил Боцман.

— Один едет?

— Один.

— А! Ага! Ну вот же! Я ж говорил — попал! Завалил второго! А ты: «Не бреши, не бреши»! Не веришь в меня, да? А я его завалил! Я меткий!

— Если завалил, так где он?

Все обернулись, услышав звук осыпающейся гальки. По склону забрался Гадюка, спускавшийся, пока они разговаривали, к канаве. Он ткнул себе за спину и сказал:

— Там труп прикопан.

— Чей труп? — спросил Боцман. — Ты его откопал?

— Зачем? Только рожу. Это Старик.

Боцман повернулся к главарю и увидел, каким задумчивым стало его лицо.

— Старик? — спросил у него помощник.

Филин отвернулся, глядя вдоль железной дороги. Жердь сел и принялся снимать ботинки, отошедший в сторону Огонёк опустился на корточки, расстегнув сумку, стал осторожно доставать свои бутыли. Порошки его наверняка промокли, но склянки, насколько знал Боцман, Огонёк всегда герметично закупоривал. Гадюка прошёл по шпалам вперёд; приосанившийся, страшно гордый собой Красавчик тоже. Надо же, и впрямь одним выстрелом из своего револьверчика самого Старика грохнул — старожила, живую легенду Зоны… то есть теперь уже не живую, конечно.

Гадюка вернулся и сказал, глядя на Филина:

— Куда теперь?

Главарь будто очнулся — встрепенулся, как птица на ветке, поднял голову. Повел короткой рукой над рельсами — будто крылом махнул:

— За Шульгой.

— Почему? — спросил Гадюка.

Все воззрились на него. Разведчик никогда такие вопросы не задавал. Но Боцман решил, что сейчас он прав: настала пора Филину рассказать хоть что-нибудь. Каким бы грозным он ни был, как бы ни робели перед ним остальные, а никому неохота соваться в глубокую Зону, которая лежала впереди, непонятно зачем.

— Хочешь знать? — угрожающе ухнул Филин. Гадюка спокойно кивнул. Филин оглядел бандитов… и вдруг изменился. Весь будто посветлел сразу, тёмная сила перестала расходиться от него, пропала зловещая аура. Он расслабился, сложил руки на груди, поставил ногу на рельсу.

И все расслабились вслед за ним — все, кроме Боцмана. Помощник давно заметил, что главарь способен меняться вот так, почти мгновенно, будто оборотень какой, напяливая на себя другую личину, — и не доверял подобным метаморфозам.

— У Шульги «слизень», — негромко заговорил Филин. — Дорогой артефакт. «Слизень» не один, всего их в Зоне сейчас три. Они могут срастаться. Тройной «слизень» стоит дороже. Если все три… полтинник, не меньше.

Пятьдесят штук? — ахнул Жердь.

— Поделим. — Филин кивнул. — Где «слизни», Старик знал. Думаю, сказал Шульге, тот теперь за вторым едет. И нам надо в ту сторону. Третий «слизень» в лаборатории НИИЧАЗа.

— За Периметр, что ли, возвращаться? — не понял Жердь.

— Нет. Лаборатория там, — Филин показал туда, куда уходила насыпь, но немного в сторону. — Секретная, небольшая. Замаскирована. Сверху вообще никого, только система охранная, лаборатория под землей. В ней третий «слизень». Так этот сказал. — Он мотнул головой в сторону канала. — Лысый.

— Пятьдесят штук! — повторил Жердь, натягивая ботинки. — Так чего мы сидим? Пошли!

— Шульга если на дрезине, так мы его никак не догоним, — возразил Огонёк.

Все опять посмотрели на Филина. Тот молчал, уставившись на шпалы. Наконец произнёс задумчиво:

— Шульге все три «слизня» нужны, думаю. Он в лабораторию пойдет. Если Старик ему рассказал… Попробует пролезть как-то, украсть «слизень» или отбить. В лаборатории немного охраны.

— И мы его там встретим, — понял Боцман.

Дрезина быстро катила по рельсам. Сначала внизу тянулось большое поле с редкими развалинами, потом начались пустыри, разделенные крошечными рощицами. Убегали назад накренившиеся столбы с обрывками проводов, болота, знаки, предупреждающие о радиационной опасности, ямы, канавы, остатки асфальтированных дорог. На обочине одной высился скелет псевдогиганта — могучий позвоночный столб, грудная клетка размером с бочонок, огромный череп.

Рельсы пошли под уклон, дрезина начала разгоняться.

Передохнув, Тимур занялся рюкзаком. Нашёл в нем пару недорогих артефактов в контейнере, патроны, еду. Вспомнил, как хватал шпроты из банки… После смерти Старика у него точно крыша слегка поехала. Это ж надо, жрать консерву, когда сзади бандиты нагоняют. Теперь-то они приотстали, а тогда были прямо за спиной.

Помимо рюкзака, лопаты и парочки других инструментов, небольшое имущество Овна состояло из пары гранат, одной из модификаций пистолета-пулемета МР-5 с магазином на пятнадцать пистолетных патронов и компактного пистолета ГЛОК-19. К обоим стволам — по два запасных магазина.

Склон закончился, железная дорога стала подниматься, движок загудел громче. Тимур прикинул направление и понял, что постепенно сворачивает к руслу высохшей реки, где находилась «Берлога» Курильщика. Колеса стучали на стыках, посвистывал ветер. Он встал на подрагивающей лавке, посмотрел назад — бандитов не видно. Значит, оторвался? На своих двоих они его никак не догонят…

Тимур поел копченого сала с хлебом и луком, запивая то водкой из фляги, то водой, сжевал полпачки галетного печенья, потом с наслаждением закурил. И попытался сложить воедино всё, что узнал.

Ничего не вышло. Обрывки полученной информации и беспорядочные мысли носились в голове, как павшая листва в порывах ветра. «Слизень» — да не один, три штуки! — Старик, давно умершие сталкеры Краб и Шалун, тело Стаса на лавке в Логове…

Стас убил Шепелявого, так утверждал Старик. Убил, чтобы ограбить по наводке Филина. Брат не знал, что у Шепелявого «слизень», артефакт «ментала», к которому они когда-то пытались прорваться. Но Стас ведь не убийца, никогда им не был, это он, Тимур, чужие жизни не бережет, не научила его такому Зона, а Стас всегда был, как это называется… пацифистом? Нет, гуманистом. Добряком, говоря простыми словами. Ну, в той мере, в какой это возможно, когда живешь в Зоне. Филин, наверное, просто приказал ему ограбить Шепелявого и забрать всё, что у того при себе было. А Шепелявый стал защищаться, и Стас случайно его грохнул. В драке. А потом увидел «слизень», и тогда вера в то, что «ментал» исцелит его, снова проснулась. Что же это за «ментал» такой? Что за артефакты он порождает, почему Старик так странно сказал тогда — они с Крабом и Шалуном оторвали их?