Сергей Малицкий - Блокада

— Это мне? — растерянно прошептала недотрога.

— Конечно, тебе! — шмыгнул носом Филя, — А то кому еще? У меня дробовик есть, а рук только две. Да и таскать умотался, а Коркин у тебя здоровый.

Филя посмотрел на скорняка, который чесал затылок, кивнул еще раз для порядка и поспешил спрятаться за Рашпика, искавшего, где бы присесть.

— Что скажешь? — спросил Пустой, передавая Ленте бинокль.

Она повертела его в руках, вернула, ткнула пальцем в грязно-желтое здание с аркой:

— Нам туда. Обычно я ходила тут по улице — в домах нечисть может прятаться, ночи дожидаться, но теперь лучше на улицу не высовываться. Две мили пройдем дворами, выйдем на проспект.

— Куда? — не понял Кобба.

— На очень широкую улицу, — поморщилась Лента и бросила быстрый взгляд на Пустого, который переспрашивать ее не стал. — Это улица, которая состоит из двух улиц. Между ними полоса… леса. Узкая, шагов сорок, но там можно передвигаться.

— Такая улица должна называться «бульвар», — произнес еще одно непонятное слово Пустой.

— Как хочет, пусть так и называется, — отрезала Лента, — По проспекту дойдем до площади. Пройти надо будет еще две мили. База — на площади. Все ясно?

— Почти, — кивнул Пустой, — Внимание, без команды не стрелять. Поэтому я иду первым. Дробовик мой бьет беззвучно, короткоствол шумит, но не слишком. И все-таки… Филипп, Рашпик, Коркин, ружья на взвод. Кобба замыкает. Ярка, держись поближе к Ленточке. Сколько у тебя теперь зарядов в твоем аппарате? Ты же заряжала его?

— Десять, — ответила девчонка, выдергивая из-за пояса прибор, который Пустой определил как лучемет или хитро переделанный резак, — Только первой пойду я!

— Рядом со мной, — строго заметил механик.

Пробираться дворами было нелегко. Узкие пространства между домами были завалены мусором и затянуты все тем же бурьяном. На открытых местах Лента сначала вглядывалась вперед, потом обстреливала все подозрительные места камешками, которые набирала тут же пригоршнями. Несколько раз бурьян начинал трястись, и какие-то существа — змеи, огромные крысы или еще какие твари — торопились скрыться в темных проломах в стенах и дверных проемах. Рук старался вперед не лезть и опасливо брел в ногах Коркина. Один раз, когда пришлось проходить под тяжелыми сводами крытого двора, Лента потребовала идти беззвучно.

Проследив за ее жестом, Филя разглядел в полумраке сводов какие-то свертки, висевшие на стальных балках.

— Кто это? — спросил Пустой в следующем дворе.

— Лучше тебе этого не знать, — прошептала Лента. — Светлые говорят, что это тоже люди, но по мне — так это огромные летучие мыши.

— Вампиры? — подал голос Рашпик. — В степных селах говорят, что есть летучие мыши, которые сосут кровь у коров ночами!

— Не бывает, — отмахнулся Коркин. — Слухи.

— Это не вампиры, — опять начала обстреливать бурьян камешками Лента. — Эти твари всеядны. И людоядны в первую очередь, но только ночью…

В бурьяне раздался короткий рык, и в воздух взметнулось мощное тело.

— Я! — крикнул Пустой, бросаясь навстречу опасности.

На мгновение Филе показалось, что Пустой слился в прыжке с противником, да еще не весь, а разделившись перед броском на две части, но, когда вместе с истошным воем услышал удар падения, вытаращил глаза. На груде камней лежала и хрипела огромная, ростом с человека, безволосая кошка, Пустой вытаскивал из ее грудины клинок, а Рук, урча, разжимал челюсти на горле.

— Приятель, — покачал головой механик, глядя на ящера, — ты хоть предупреждай, что атакуешь, а то ведь порежу ненароком.

Где-то в глубине двора послышалось хлопанье крыльев.

— Бегом! — выкрикнула Лента и бросилась в дверной проем, который только что представлялся Филе источником следующей опасности.

Отряд выкатился на улицу в секунды. За их спинами нарастало хлопанье крыльев, несколько раз Филе казалось, что он видит какие-то ужасные силуэты в окнах, но опасность осталась там, во дворах.

— Боятся света, — объяснила, потирая дрожащие руки, Лента, — Но если бы подранили хотя бы одного — и свет бы их не остановил. Да и так. Думаю, что удовлетворились тушей кошки. Странно. Кошек здесь быть не должно. Наверное, ее спугнули из подземелий выстрелы.

— Выстрелов больше не слышно, — заметил Пустой, — Или они стали реже.

— Пойдем по улице, — твердо сказала Лента. — Летучие — не самый большой ужас этой полосы, но самый меньший ее ужас все-таки ордынцы и собачники.

— Собачники? — не понял Филя.

— А ты думал, что они от нас отстанут? — усмехнулась Лента. — Да и насколько я поняла, Ордынцы предпочитают стрелы.

Проспект и в самом деле напоминал две улицы, разделенные полосой леса. Правда, лес явно не умещался на узкой полосе и расползался в стороны, взламывая камень и подбираясь к мертвым, таящим в своих глубинах тревогу и ужас зданиям. И все-таки Филя вздохнул с облегчением, когда отряд вошел под кроны еловника. Здесь, в центре полосы, деревья были уже старыми. Их кроны не давали проникнуть к корням солнечному свету, опавшая хвоя прикрывала землю многолетним слоем. И все-таки впереди все равно шла Лента, продолжая обкидывать камешками подозрительные заросли и груды веток. Но ничего опасного больше путникам не встретилось. Наверное, шум со стороны площади спугнул обитателей лесной полосы. Да и было где прятаться: чем дальше, тем дома казались все более целыми и почти неповрежденными, по крайней мере как это мог разглядеть Филя в редких просветах между деревьями.

— Странно как-то, — проворчал Рашпик, прислушиваясь к нарастающему шуму, в котором не только вновь начали звучать редкие выстрелы, но и крики, и какое-то потрескивание, — Я, считай, только и делал в жизни, что развалины обыскивал. И окрестности развалин. Что на окраине Мороси, что на окраине Гари, что в самой Мороси, в том же Волнистом, где и домов-то полусотни не наберется, — везде кости. Землю ковырни — кости. Под своды войди — кости хрустят. Вылези на крышу, если она еще не рухнула, — и там кости белеют! А тут — ну ни одной!

— Тут есть кому прибрать кости, — ответила Лента, — Пойдешь погулять ночью — будь готов, что одна тварь сдерет с тебя кожу, другая высосет твою кровь, третья закусит жирком и мясцом, ну а четвертая раздробит твои косточки в пыль. Правда, — проводница сдвинула брови, — бывает и так, что все четыре действия какая-нибудь тварь сделает за один раз.

— Спасибо! — раздраженно плюнул Рашпик. — Надеюсь, что вот эта последняя тварь подавится мною и сдохнет 8 муках! Но перед этим она сожрет кого-нибудь по стройнее и повкуснее!

— Надейся, — коротко ответила Лента и сделала знак остановиться.

Проспект выходил на огромную площадь. Дома разбегались в стороны, деревья вытягивали по ее плитам корни, но не могли зацепиться на огромном пространстве. Видно, слишком много камня ушло на центральную площадь мертвого города. Посредине на высоком округлом постаменте стояла точно такая же каменная фигура, как и на площади Чина, разве только раскинутые руки ее, обрушившись, лежали тут же. А за нею, на противоположном краю площади, громыхали редкие выстрелы, слышался треск, поднимался дым. Там же в серое небо вонзалась ажурная стальная башня, к которой и крепились серебристые тросы.