Владимир Свержин - Война ротмистра Тоота

Они крепко обнялись и долго молчали. Каждому хотелось сказать много и сразу и, что уж совсем несуразно, хотелось плакать.

— Живой, — в конце концов прошептал Атр, сдерживая в горле предательский всхлип. — Живой же!

Ориен вдруг рассмеялся.

— Да уж, не призрак замка Тоотов.

— Нет замка, — вздохнул Атр. — Дом в самом начале войны разбомбили.

— Я знаю.

Они снова замолчали.

— Ждёшь рассказа? — усаживаясь за стол и предлагая брату садиться рядом, сказал Ориен.

— Честно говоря, да. Спасибо, что послал Граса найти и подготовить меня. Если бы вдруг я попал сюда месяц назад и увидел, что ты жив и здоров, пожалуй, свихнулся бы.

— Не свихнулся бы. У нас, Тоотов, мозги крепкие. Ладно, слушай.

Много лет назад — уж извини, я вынужден начать издалека — при Империи в стране возникла абсолютно идиотская ситуация. Ты её не помнишь. Вернее, не осознаёшь. Ты был ещё совсем юн. Эран XII, храбрый воин и мудрый властитель, как о нём говорилось в газетах и с экранов, на деле был полным ничтожеством. Он терпеть не мог всех, просто всех. И что совсем скверно, больше всего он не любил заниматься делами государства. Я рассказываю, чтоб ты понял, почему случилось то, что случилось. Думаю, не стоит удивляться, что при таком порядке дел в стране начало зреть глухое недовольство. Империя напоминала солдатский сапог — теплый, но вонючий. Вслед за государем апатия охватила государственный аппарат и большую часть подданных. Все жили изо дня в день, и никому ничего не было надо. Поел, поспал.

— Кажется, это называется стабильность, — с сомнением произнёс Атр. — И нас учили, что это хорошо. Сейчас о стабильности только мечтают.

— Это называется загнивание, — отрезал Ориен. — Но речь не о терминах. Это уже история, энц учитель. Как известно, изменить что-либо в прошлом невозможно.

— Что верно, то верно.

— Так вот, в этом обществе оказалось довольно много людей, которым было не всё равно, которые хотели вырвать страну из затхлости, впустить в неё прогресс, дать обществу справедливые законы. — Командующий махнул рукой. — Долго рассказывать, к тому же на тайных встречах говорилось много красивых глупостей.

— Вы были заговорщиками?

— Если бы мы победили, нас величали бы истинными патриотами.

— Но вы проиграли, — продолжил Аттайр. — Однако я ничего не слышал о подавлении какого-либо заговора.

— Конечно, не слышал. Поскольку в результате заговор победил.

Ротмистр Тоот недоуменно поднял брови:

— Это как?

— Это так. — Ориен поднялся, рубя ладонью воздух. — Не забегай вперёд. Под знамёна заговорщиков собирались недовольные очень разных мастей. И в тот момент подобная консолидация представлялась залогом неуязвимости заговорщиков. Все, кто самостоятельно мыслил, были на стороне революционеров. А остальные не горели желанием рисковать головой, защищая интересы свихнувшегося монарха. Кого только не было в рядах недовольных: лучшие учёные, чиновники, подчас из самых высокопоставленных, офицеры, генералы. — Ориен склонил голову, показывая, что был из их числа. — В общем, многие, очень многие. Кстати, об учёных. Вот смотри, — командующий указал на ярко горящие лампы, — всё это плод их усилий. Мы установили несколько приборов на башнях-излучателях — безопасность по сей день ломает голову над непонятными налетами на башни. Зато теперь получаем электричество прямо из атмосферы. Можно сказать, ловим молнии ещё до их возникновения.

— Хитро.

— Не то слово. Да что там электричество! И сами излучатели были разработаны нашими учёными.

— Что же произошло дальше?

— Дальше? — переспросил Ориен, недовольно морщась. Было видно, что этот вопрос доставляет ему боль. — Я бы сам дорого заплатил, чтобы узнать, что именно произошло дальше. В то время я ещё не входил в верхушку организации, но гарнизон Торнаты, которым командовал, был всецело предан нашему делу. Сейчас я могу лишь догадываться. Дело в том, что в рядах заговорщиков состояло множество хонтийцев и пандейцев, которые не желали сохранения Империи, говоря, что их страны были включены в состав державы силой и интригами. Руководство охотно вступало с ними в переговоры, обещая пересмотреть старые границы, включить в число предполагаемых реформ создание на месте Империи Братского союза. — Ориен снова рубанул воздух. — Много говорили, планировали, а за разговорами благодушно просмотрели тех, кто был под носом.

— О ком ты?

— О Неизвестных Отцах, мой дорогой братик! О ком же ещё? Эти сволочи, по сути, создали подполье в подполье. Они кивали и улыбались, поддерживая высокие замыслы наших вождей, но при этом плели свой заговор. И они провернули его. Надо признать, провернули блестяще. В одно утро вдруг полыхнули восстания соединений, расквартированных в Хонти и Пандее. Тогда я лишь удивился, почему это вдруг командиры этих частей начали выступление, не согласовав его с Военным Комитетом. Но когда по восставшим был нанесён удар тактическими ядерными зарядами, времени удивляться уже не осталось. На следующий день пожар восстания уже охватил и гражданское население колоний.

— Да, я помню.

— Помнишь, но не знаешь, что именно Неизвестные Отцы организовали восстания в провинциях и сообщили командованию имперской армии об ими же организованном военном перевороте. Это позволило вчерашним заговорщикам занять ключевые позиции и начать травлю бывших соратников. К сожалению, об этом я узнал много позже. Как ты знаешь, в первые же дни Торната была осаждена, и, словно в насмешку, во главе хонтийской армии стоял наш недавний соратник — генерал-аншеф Коту, искренне считавший нас предателями, пожелавшими одним махом уничтожить всех, кто мог поднять оружие против императора. Стоит ли говорить, что, закрепившись у власти, Отцы перестали нуждаться в императоре и выкинули его так быстро, что он сам не успел опомниться. Их победа казалась неотвратимой. К счастью или к несчастью, мне всегда удавалось быстро складывать факты в непротиворечивую систему и делать правильные выводы. Я знал, что ещё до войны в Империи началось создание подземных цитаделей и резервных городов на случай атомной войны. По счастью, разработка и сооружение большинства их велись под руководством наших специалистов, а потому, вместо того чтобы геройски погибнуть на радость Неизвестным Отцам, мы ушли под землю, как уходит под землю зерно, дающее по весне зелёный росток.

Атр невольно усмехнулся. Вот уж чего он не ожидал точно — услышать сейчас в подземелье строки вдохновенного Шарана Прекраснослова.

— Чтоб камень пробить и осмысленность дать Предвечному Свету, — тихо продолжил легионер.

— Не забыл. — На губах Ориена тоже появилась улыбка.